Владимир Подольский - Звезды на дисплеях

— Главмех – понятно, а зачем ты Потрошителя пригласил? — спросил Сергей Василия. — Неужели, думаешь…?

— Нет, конечно! Никого там живого не может быть. Просто он, как и Миша Шохин сильный, как… лось! Такому только кремальеры крутить. Ну, и конечно, если обнаружим останки, пусть под рукой будет. Смотри, уже летят!

Действительно, перекрыв все отраслевые нормы по скорости надевания скафандров, к ним уже летели две фигуры. По-видимому, доктор и главмех.

— Джек, Миша? — спросил капитан.

— На связи… — перебивая друг друга несущими сигнала ответили подлетающие подчинённые.

— Для начала попробуем отвернуть кремальеру. Становимся вокруг и вращаем, против часовой…

Кремальера, хоть и выглядела снаружи не повреждённой и не заржавевшей, однако не поддавалась.

— Давай, по часовой! Взяли!

Но и в другом направлении штурвал отказывался повернуться хоть на несколько градусов.

— Да, диффузия… — пробормотал главмех. — Сколько лет, Мастер, миллион?

— Шестьдесят миллионов, минимум, а скорее целых шестьдесят пять. Только я думаю, диффузия не смогла бы так схватить металл: "Дори" большую часть этого времени была при температуре почти, что абсолютного нуля.

— Не более трёх градусов Кельвина, — уточнила Маруся.

— "Дори"? — удивился Шохин.

— Это рыба такой! — пояснил коллеге Потрошитель. — Капитан назвал этот корабль "Дори". Да?

— Да, Джек! Эх, рыбка, рыбка… ну, что? Попробуем ещё раз?

— А, по-моему, люк открыт, ребята! — неожиданно заметил Сергей, который, согнувшись в неудобном скафандре, рассматривал стык крышки и основания люка. — Щель разной толщины! Капитан, дайте кирку, я свою в шлюзовой камере оставил.

И он указал на лежащий за ненадобностью в стороне инструмент.

— Нет уж, я сам! Чья кирка, тот и открыватель! Перво… — пошутил Василий, поднимая и пытаясь вставить свою кирку в едва заметную в свете неяркого солнца щель.

Наконец, ему это удалось; Василий нажал на рукоятку, и в результате сам взлетел над люком: малая гравитация затрудняла работу с этим классическим инструментом.

— Держите меня! — скомандовал он.

Коллеги обошли неудачливого взломщика и навалились ему на плечи, тем самым крепко утвердив его на поверхности. Ещё пара нажатий кирки и кто-то воскликнул:

— Есть!

Крышка люка подалась, повернулась на петлях, и отошла краем от основания сантиметров на десять.

— Ура!! — долетело по радиоканалу: видимо болельщики в кают-компании "Охотника" с волнением наблюдали за происходящим.

— Может не поздно ещё билеты зрителям продать? — в шутку предложил капитан. — По кредиту соберём, а на Земле пива попьём?

Сергей, Джек и Миша рассмеялись, по радио тоже донеслись смущённое хихиканье.

— Вместе? — предложил капитан, и все ухватились руками за края крышки.

— Взяли!!

— Пошла!!

Теперь крышка торчала почти перпендикулярно поверхности. Запорное устройство и внутренняя кремальера выглядели как будто бы вышедшими из людских рук. По-видимому, конструкторская мысль находит одинаковые, оптимальные решения, несмотря на то в какой голове она проживает, в голове ящера или человека. Открывшееся отверстие вело в шлюзовую камеру. Застывшее в зените Солнце освещало её пол, а может и стену, в условиях невесомости эти понятия равнозначны.

Капитан потряс головой, как бы пытаясь избавиться от одолевавших его мыслей и, забывшись, протянул руку, чтобы потереть лоб. Рукавица скафа натолкнулась на прозрачное "забрало".

— Что, Вася? — заметив его движение, забеспокоился Сергей.

— Всё нормально, — ответил капитан, опустив руку, — задумался! Кто пойдёт?

— Можно? — ухватившись за торчащую крышку, вперёд выдвинулся Потрошитель.

— Давай, Джек! Смотри, чтобы тебя там ящеры не съели, а то, как мы без врача?

— Не съедят!

Потрошитель едва подпрыгнул, подогнул ноги и направил их в отверстие люка. Под действием силы тяжести он падал бы наверно больше пары минут, поэтому, опустившись в люк по грудь, оттолкнулся руками и полностью исчез. Впрочем, заглянув в люк, Василий увидел доктора, пытавшегося закрепится на "полу". Это ему не удалось, и Джек медленно всплывал обратно к люку, приглушённо ругаясь по-французски. Было видно, что он протянул руку и видимо за что-то ухватился, поскольку его траектория резко изменилась, и он исчез из виду.

— Прыгайте, тут просторно. Ещё какие-то поручни, за них можно похвататься, — прозвучало по радио.

Обычно, почти безупречный русский Потрошителя в минуты волнения давал небольшие сбои. Исследователи присоединились к первопроходцу и очутились, видимо, в шлюзе. "Пол" и "потолок" шлюзовой камеры соединяли нетолстые вертикальные штанги, те самые "поручни". Держаться за них было действительно, удобно. Тут было довольно темно, и все включили наплечные фонари.

И обнаружили ещё один люк, ведущий во внутренние помещения судна. Прямоугольный, он был выполнен в виде обычной двери, и открывался, судя по конструкции внутрь корабля.

— Маруся, пишешь? — спросил капитан, — как сигнал?

— Пишу все четыре камеры, мастер. Уровень сигнала пока хороший.

— Мы пошли дальше! Миша?

Ближе всего к люку оказался Миша Шохин. Он достал из нагрудного кармана щуп термометра с блестящим шариком на конце, за щупом тянулся гибкий провод. Приложил шарик к двери, подержал. Затем покачал головой, спрятал термометр обратно в карман и ухватился за кремальеру. Колесо под его напором с трудом, но повернулась. Тогда Шохин нажал на дверь и та, хотя и нехотя, отворилась. Обернувшись к товарищам, Миша сказал:

— Ребята! Старайтесь тут меньше всего касаться. У меня на датчике всего 20 Кельвинов. Материал скафов на такую температуру не рассчитан. Как себя поведёт не известно. А дальше будет ещё холоднее.

Взорам открылся коридор, хотя, скорее это был большой, чуть ли не в ширину судна зал, заставленный предметами непонятного назначения. Трюм или склад. Может, даже и машинный зал. Всё, в том числе и пол, было покрыто толстым "снежным ковром". Миша Шохин измерил его температуру, а затем приложил к нему пробник газоанализатора. Сверкнула небольшая вспышка…

— В основном азот, много кислорода, углекислого газа около процента. Замёрзшая атмосфера! — резюмировал главмех, убирая датчик в карман.

Судя по тому, что и в зале присутствовали доходящие до высокого потолка вертикальные поручни, предполагалось, что тут можно передвигаться в условиях невесомости. Но более ни одного предмета знакомого предназначения в зале не обнаружилось. Впрочем, расположенные на потолке на одинаковых расстояниях заснеженные белые полусферы, которые так и хотелось назвать "плафонами", видимо, таковыми и являлись.

Всё это содержимое зала могло быть и компами и двигательной установкой и реактором и аккумуляторами и газовыми баллонами и ящиками с пищевыми запасами. И даже, например, бомбами. Или ещё чем-нибудь.