Альфред Ван Вогт - Зверь

Неандерталец продолжал со злорадством:

— Ты видишь, машина установлена всего в нескольких футах от края скалы Было время, когда все, что проходило сквозь нее, двигаясь по инерции, сваливалось вниз Я просто шел по тропе — у меня была возможность отскочить назад, а вот дьявольская тварь и те животные, которыми она кормилась до моего появления, скорее всего, попали в машину на бегу. После того как я выстроил этот частокол, олени, бизоны и прочий скот перестали падать в яму. С тех пор я начал кормить этого хищника сам, и он отзывается на мой голос. Слушай!

Он подошел к краю скалы и издал низкий пронзительный звук. Какое-то мгновение он стоял, вглядываясь вниз, повернувшись спиной к Пендрейку. Он слегка горбился, его ноги были согнуты. Вдруг он показался Пендрейку живым воплощением животной части человеческого существа: приземистая, волосатая, полузвериная форма, порожденная на рассвете доисторической эпохи, создание, вышедшее из отвратительного, почти невероятного сна; и в то же время он — действительно предок человека, и в любом из живущих на Земле сохранилась частичка этого существа.

Всего на несколько мгновений тот отвернулся.

Дрожа каждым нервом, проливая тончайшие ручейки пота, Пендрейк пополз на спине вперед.

Большой Олух повернулся к нему.

— Он приближается, — произнес он. Казалось, он не обращал внимания на напряженность тела и лица своего пленника. Он говорил об этом, как о чем-то само собой разумеющемся, самым обычным тоном, который был страшнее, чем его ярость: — Я опущу тебя на веревке, развязав в последний момент руки. Таким Образом., ты сможешь даже немного побегать, когда доберешься до дна. Твари нравится это, она соскучилась по подобным упражнениям.

Аккуратно свернутая веревка лежала в углу пещеры. Большой Олух поднял ее и бросил один конец в пропасть.

— Держу ее под рукой. Ты не первый, кто испытает ее на прочность. Видишь — второй конец привязан к вбитой в землю металлической трубе. Забавно, — он говорил сам с собой, — все вещи, которые имели при себе осужденные: веревка, повозка с инструментами, динамит, ружья, револьверы, — все заполучил я. Кое-что — в основном амуниция — спрятано в этой пещере, а остальное — в других пещерах, о которых они не знают, потому что я их завалил. Я применю ружья против Девлина. Чтобы убить из засады сотню людей, не надо особого труда, если у тебя есть пули. Вот видишь, — закончил он с улыбкой, — я все рассчитал.

Пендрейк вскочил на ноги и рванулся к монстру. Большой Олух заревел и расставил огромные руки. Пендрейк прыгнул — это был прыжок парашютиста, ногами вперед. Твердые подошвы его ботинок пришлись в живот Большому Олуху. За подошвами — инерция его двухсотфунтового тела, и Большой Олух сел на месте.

Пендрейк упал, будучи беспомощным из-за связанных рук; увернувшись от потянувшихся к нему ладоней, он перекатился через себя и даже умудрился встать на ноги.

Большой Олух стоял, покачиваясь и рыча:

— Крутой ты мужик, Пендрейк, но классная работа ногами тебе не поможет.

Молча и отчаянно Пендрейк метнулся к своему мощному противнику. Все или ничего. И именно сейчас, пока Большой Олух не успел полностью оправиться после того, что он назвал “классной работой ногами”.

Неандерталец приготовился к еще одному удару ногами, и поэтому то, что за этим последовало, оказалось для него несколько неожиданным. На полном ходу, головой вперед, Пендрейк влетел в его огромное тело.

Большой Олух сделал шаг назад, одновременно пытаясь схватить Пендрейка обезьяньими руками. Издав торжествующий вопль, он сжал его в объятиях.

— Попался! — проорал он.

Напрягая всю силу своих ног, Пендрейк продолжал устремляться вперед.

Его сил оказалось для этого достаточно.

Сила инерции, полученная при разбеге, и отчаянный натиск оказались таковы, что монстр не удержал равновесия и начал отступать к краю пропасти.

Пендрейк прохрипел:

— Мы свалимся вместе.

Реальный смысл происходящего, должно быть, дошел до сознания Большого Олуха, потому что он пронзительно закричал. А потом сделал то, что падающий человек сделал бы автоматически, — выпустил Пендрейка и ухватился за металлическую трубу.

Последний, не испытывая ни малейшей жалости, пнул его ногой, и Большой Олух, визжа как прирезанная свинья, полетел вниз.

Пендрейк, тяжело дыша, ухватился за трубу. Наконец, когда его силы немного восстановились, он заглянул в яму. Внизу на траве Большой Олух встал на ноги, а вокруг него настороженно описывал круги саблезубый тигр. Пендрейк наблюдал, как неандерталец начал понемногу пятиться от животного. Все шло нормально.

Ненормальным было поведение саблезубого. Огромная кошка жалобно завыла в недоумении и… начала пятиться от волосатого человека!

Она отступала — страх не мог быть тому причиной. Ничто живое на Земле за последние десять миллионов лет не смогло бы испугать это свирепое создание.

Большой Олух затряс головой, и внимание Пендрейка переключилось на неандертальца. Саблезубый тигр скрылся из виду.

Пендрейк увидел, что Большой Олух направляется к свисающей веревке.

Быстрым движением ноги Пендрейк вытянул часть веревки наверх.

— Пендрейк!

Приземистое тело находилось прямо под ним. Голова Большого Олуха повернулась в ту сторону, где исчез хищник. И опять послышался его голос:

— Пендрейк, он узнал во мне того, кто приносит ему пищу, но он вернется. Пендрейк, спусти мне веревку.

Пендрейк совершенно не чувствовал жалости. Его тело застыло от ледяных мыслей, проносящихся в голове. Пендрейк сказал:

— Попробуй тот ад, в который ты отослал так много людей. Побудь в животе твари, которую ты откормил телами твоих жертв. Пусть Бог сжалится над тобой, но я не сжалюсь.

— Пендрейк, я обещаю сделать все по-твоему.

Но ярость не проходила. Она росла. У него перед глазами возникла картина: это были женщины, содрогающиеся при одном только виде, не говоря уже о прикосновении, этого чудовища, которое теперь умоляло человеческим голосом о пощаде, не даровав ее ни одной из своих жертв. Он вспомнил об Элеоноре…

— Твои обещания!.. — произнес он издевательски, и его смех эхом разнесся над древней долиной внутри мертвой Луны.

И стих…

В ста ярдах справа в кустарнике мелькнуло что-то желто-красно-зелено-голубое. Если минутой раньше Пендрейк с нетерпением ожидал возвращения убийцы, то теперь его охватило отвращение к только что совершенному им самим. “Я сошел с ума, — подумал он. — Один человек не должен вершить суд. Нельзя обрекать человеческое существо на такую смерть”.

Он поддал ногой веревку. Она упала вниз и вытянулась на всю длину.

— Быстро! — крикнул он. — Мы можем поговорить позже, когда тебя не сможет достать этот…