Олег Ерохин - Властелин Галактики. Книга 2

– Ты… – Она коснулась его руки бесплотными пальцами. – Ты сам передашь ему свой камень?

– Да. Если ты этого хочешь.

Ничего не сказав, она растаяла в воздухе, а самоцвет в руке Джонни загорелся ярко и ровно.

В этот день дети особенно досаждали ему. Уловив тот снисходительный тон, которым говорил о нем экскурсовод, они затеяли кидаться в него камешками-самоцветами: “Дядя, смотри, этот не горит?” Он несколько раз делал вид, что вот сейчас набросится на них, и тогда они с хохотом разбегались врассыпную. В который раз Дивой пожалел, что полицейские отобрали у него нож: раньше в подобных случаях он делал себе разрез на плече, и вида его крови хватало, чтобы унять ребятню.

“Дядя, этот камешек горит!”

Взрослые, конечно, журили сорванцов, расхаживая вокруг монумента в поисках “своего” талисмана. Однако дети понимали звериным чутьем, что на укоризненное качание головой сейчас не стоило обращать внимание, украдкою взрослые и сами улыбались, наблюдая за веселой игрой детворы. Старик не был опасен совершенно, экскурсовод повторил это с полным знанием дела.

На вновь прибывшего мужчину, вышедшего из маленького сиреневого гравилета, никто не обратил внимание.

Джонни со скучающим видом прошел мимо Дивоя раз, другой… Когда Дивой отвернулся, Джонни кинул ему под ноги свой стального цвета камень.

Дивой расслышал, как что-то упало ему под ноги. Он посмотрел вниз – и долго стоял так, не шевелясь. Потом он медленно нагнулся и так же медленно распрямился.

Был пасмурный день, и поэтому вспышка показалась очень яркой. На мгновение все ослепли, а потом десятки пар глаз посмотрели в сторону Дивоя.

Старик еще был виден. Голубоватые языки пламени бегали по его одежде. Очень скоро они слились в единый огонь, и пламя лизнуло его лицо. Дивой не испытывал страдания, и рядом не нашлось никого, кто бы не понял немедленно, что это был за огонь.

Наконец Дивой исчез в вихре пламени. Пламя сжалось в огненный шар. Плазменный шар, сделав круг около монумента Одиноких, полетел в сторону моря.

Джонни направился к гравилету, арендованному им на одни сутки.

“Какой-то сумасшедший в одночасье получил то, что не заработаешь годами тяжелого труда”, – сокрушался на следующий день “Коммерческий вестник!” “Тихоня Дивой надул всех нас”, – желчно писала “Самосская мечта”. “Сой, знал бы ты, на кого тебя променяла Андина?” -насмехался “Голос Самоса”! Тысячи и тысячи мужчин хотели бы оказаться на месте Дивоя, неудивительно, что немало появилось у него завистников, любителей поплеваться желчью, но всякий раз злые языки замолкали, лишь только вдалеке показывался огненно-чистый плазменный шар.

С чем теперь он летит к Цербу? Джонни не раз спрашивал себя об этом за время полета. В его первый полет на Церб с ним были самоуверенность и отчаяние; во второй полет, когда он возвращался с Максантума, он нес Башне железное самообладание; в третий раз он прибыл на Церб Преображенным трилистником. А что теперь? С чем он возвращается на Церб?

На Самосе Джонни так и не приобрел способность по собственному желанию становиться сгустком плазмы. Зато он приобрел уверенность, что более никакая сила ему не нужна для восхождения на Башню, кроме той, что была в нем самом. Чем было это его убеждение, твердой опорой его, или это он вернулся к той самой бесполезной самоуверенности, с которой начался его путь к Башне?..

Мистер Делл встретил Джонни в дверях своего кабинета.

– Мистер Голд? Простите, что мы не послали за вами гравилет, я только что узнал о вашем прибытии этим рейсом. Один наш сотрудник допустил оплошность, он будет наказан.

– Я бы хотел, чтобы мне все желали победы, а вы хотите кого-то наказать.

– Хорошо, хорошо, мистер Голд, он не будет наказан, раз вы того хотите. Президент компании извещен о вашем прибытии на Церб. Вы позволите провести вас в его кабинет?

Мистер Эмерс, грузный лысоватый мужчина, президент Всепланетной Строительной Корпорации, принял Джонни подчеркнуто вежливо. После обмена любезностями президент спросил Джонни:

– Надеюсь, ваш визит на Самос был удачен, мистер Голд?

– Да. Удачен.

– И вы можете продемонстрировать ваши новые способности?

– А, вы про это. Плазмовиком я не стал.

– Так что же тогда…

– Это не объяснишь, сэр. Скажу одно: пришло время мне подняться на Башню.

Делл и Эмерс переглянулись.

– Когда именно вы желаете взойти на Башню, мистер Голд? – уточнил Делл.

– Завтра.

В кабинете повисла тишина. Нарушил ее Эмерс. Президент компании долго выстукивал костяшками пальцев по крышке стола какую-то мелодию, наконец решил:

– Пусть так. Вы подниметесь на Башню завтра.

– А сейчас вас ждет лучший номер нашей гостиницы, мистер Голд, – произнес Делл.

Джонни разбудили рано утром.

На этот раз на процессию, которая называлась Возведение Претендента, глазело зрителей куда больше, чем Джонни видел когда-либо. Еще бы, его биография не могла не привлечь внимание любопытных: мало того, что он дважды проходил Испытание и не был Башней убит, то есть был Одаренным, так он еще и был Преображенным трилистником. До Джонни из всех Претендентов только два были Преображенными, так что его сила значительно выделяла его в длинной веренице искателей счастья.

Из толпы до Джонни доносились отдельные выкрики. Иные подбадривали его: “Не трусь, свое возьмешь, парень”, другие балагурили: “А ты парашют не забыл? Пригодится, когда с такой верхотуры вниз полетишь”. Какая-то дамочка взвизгнула: “Он же погибнет, почему не запретят это безобразие?” Мамаша неторопливо объясняла ребенку: “Дядя по ступенькам пойдет до самого верха, чтобы оттуда птичкой слететь”. Это была человеческая речь, ее смысл Джонни, хотя и обрывками, улавливал, но в толпе, кроме людей, стояли гуманоиды и негуманоиды со многих планет, которые так же живо выражали свое отношение к происходившему. А со всех сторон неслись невнятные гортанные звуки, громкие щелчки, прерывистые трели.

Когда он ступил на лестницу, голоса смолкли. Или это просто его слух закрылся для всего внешнего, ненужного, пустого?

Джонни начал восхождение.

Выйдя на площадку перед храмом, он произнес:

– Тебе это интересно будет узнать, Хранитель. Я был с теми, кто сделал подкоп под Башню. Или ты это знаешь?

Пройдя между колоннами, он оказался в храме.

На этот раз тысячелетняя пыль, прах его предшественников, не поднялась занавесой, и в ней не закорчились призраки. Долго ничего не происходило. Башня как бы прислушивалась к нему, а потом крыша храма раздвинулась как распускается цветок.

Джонни увидел черное звездное небо – Земное небо. Он сразу узнал знакомые созвездия.