Константин Утолин - Путь Знахаря

— Но проблемы то возникли не на всех планетах в данном секторе космоса, а только на некоторых. Почему? Тоже вопрос, — задумчиво произнесла Катерина.

— Да, это интересно. Иногда планеты вроде бы рядом и похожи, но на одной есть проблемы, а на другой нет!

— Кстати, изучить людей у тебя, Дмитрий, будет возможность, — улыбнулся Гарчев. — Уж недельку то отдыха перед отчетным совещанием в КИК мы тебе выделим! Поездишь, посмотришь на наш мир. Информаторий — это, конечно, круто, но это только образы. Да и мы лишь отдельные представители земной цивилизации. А на Земле увидишь все сам, с людьми пообщаешься. Может еще чего умного в голову придет. А мы вместе с лучшими специалистами КИК будем искать общее в цивилизациях проблемных планет. Тем более что многое то уже нашли. Но вдруг свежий взгляд аналитиков КИК еще что отыщет.

Обсуждения и систематизация собранных данных продолжались до самой Земли. Все были страшно заняты, надо было подготовить отчеты, составить рапорты, навести порядок в информационных базах.

Ованесян носился с тестами и анализами, заполняя бесчисленные отчетные формы. Конечно, специалисты из КИК еще будут все проверять и перепроверять во время недельного карантина. Но он, как главврач, старался провести всестороннее обследование всех присутствующих на борту. Тем более результаты с научной точки зрения были очень любопытными. Все больные, зараженные чем — либо на проблемных планетах, после удаления от оных…выздоравливали! Причем зачастую сами собой! Нет, кому-то, конечно, проводилась поддерживающая терапия, вот только к настоящему времени Ованесян был почти уверен, что они прекрасно выздоровели бы и безо всякого лечения! Взять хотя бы больного с Австралии — 1 или Трофимова. Ну да, Дмитрий его лечил. Но ведь он сам сказал, что болезнь полностью не ушла. А теперь все тесты показывают, что ее нет! Все чисто! И главврач все снова и снова просматривал диаграммы, анализы, записи и приходил к выводу, что, пожалуй, знахарь был прав, говоря, что все эти проблемы связанны именно с данными планетами. Увезли оттуда больного — и все прошло. Значит, либо данные планеты были несовместимы с организмом людей, либо… их оттуда целенаправленно выживали. Но кто?!

Дмитрий охотно помогал Ованесяну в обследовании, тот частенько просил его «посмотреть своими методами, чтобы сравнить результаты», а так же чем ближе была Земля, тем активнее ученые всех направлений рвались «исследовать» и самого Дмитрия. Он не отказывал — в приемлемых пределах. Хотя Трофимов иногда начинал буквально кипеть и «метать молнии», яростно возмущаясь, что друга превратили в подопытную свинку.

— Идите вы на фиг со своими пробирками! Отстаньте от человека! Пошли, Дмитрий, лучше перекусим. А ты не знаешь, что с Катей? Чего-то она какая-то грустная ходит.

Дмитрий лишь пожал плечами и ответил, что в последнее время она с ним общается меньше обычного. Возможно, работы много с отчетностью перед возвращением. Александр хмыкнул и ответил, что может быть так, а может причина и в чем-то другом. В этот момент на его коммуникатор пришел вызов от Гарчева и прогрессор, попрощавшись, удалился в сторону ближайшей станции ВТС. Дмитрий же, спросив Ованесяна, не требуется ли ему еще какая — либо помощь и получив ответ, что пока нет, отправился к себе.

По дороге (а он решил проделать путь пешком) он думал о том, что его ждет на Земле. Он ждал попадания на Землю с таким же нетерпением, как и сами земляне. Земля! Он столько читал о ней, слушал столько рассказов. А вскоре ему предстояло впервые ее увидеть! И он недоумевал, что же может омрачать радость возвращения на Родину! Пока однажды к нему не подошли ребята из физзащиты.

— Дмитрий, мы тут подумали и хотим попросить тебя, — помявшись, обратился к нему Рязанов. — Ты не мог бы, пока будем болтаться на карантине, позаниматься с нами каждый день? А может и по две тренировки в день? А?

— Похвальное рвение, — усмехнулся знахарь, несколько недоумевая от такой прыти. Хотя, следующие слова все разъяснили.

— Ну так скоро все кончиться. Ты же уедешь. Да и на Земле, кто знает, сможем ли мы еще заниматься.

— Да и там то тебе точно не до нас будет! По совещаниям затаскают, а потом ты к себе вернешься. Так что нам хочется по максимуму изучить все, что ты можешь нам дать.

Их расстройство было совершенно искреннее. Они привязались к нему и нуждались в нем, как в учителе. Дмитрий ясно ощущал это. Конечно, за оставшуюся неделю невозможно научить всему, еще очень много осталось, но он понял, что надо постараться дать им как можно больше, включая и методики самообучения, чтобы потом они могли продолжать тренировки сами.

Этот разговор натолкнул его и на другие мысли. А ведь правда, все скоро кончиться. Сначала экспедиция, а потом и его пребывание на Земле. Он вернется на свою планету. Интересно, как там мать, отец, Бернард? А бабка Агафья мается еще со спиной? Надо будет попробовать новые способы лечения из тех, что он узнал в путешествии. Татьянка, наверное, уже замуж вышла. А у Степана наверняка прибавление, они с Настасьей дочку хотели после двух сыновей. Хм, а ведь и сам он уже привык к землянам так, что даже в мыслях имена родного языка переиначивает на земной манер!

Мысли невольно свернули на воспоминания об односельчанах, их болячках, и лишь спустя некоторое время вернулись обратно на «Пересвет». К Кате. То, что возникло между ними, пожалуй, было больше, чем дружба или простая привязанность. Со своей стороны он мог сказать, что испытывает к девушке нежные чувства. Каждый раз, когда он думал о ней, его сердце наполнялось теплотой. Ему хотелось быть рядом, слышать ее голос, видеть улыбку. Защищать и оберегать ее. Хотелось гулять, взявшись за руки, и рассматривать звезды. Но вместе с тем у него рождались не только романтические чувства. Она была его ученицей. И очень способной. Он уважал и ценил ее как профессионала. У нее было много самых достойных качеств — целеустремленность, смелость, отзывчивость, сострадание. И на многие вещи они смотрели одинаково, понимали друг друга с полувзгляда, иногда даже говорили хором и одними словами! Часто дополняя друг друга, будто у них был один поток мыслей! Кто-то начинал, другой продолжал и снова подхватывал первый. А когда они совместно лечили, у него возникало чувство, что они одно целое! Она была как его продолжение, а он ее. Да, она могла бы стать ему прекрасной соратницей или…женой. И ему бы хотелось этого. Разобравшись в себе, он мог твердо сказать, что любит ее! И всем сердцем хотел бы быть вместе! Делать ее счастливой, дарить радость!..

Но имел ли он право рушить ее жизнь? Карьеру? Требовать, чтобы она все бросила и отправилась с ним в его мир? Это был бы непростительный эгоизм! Все же она привыкла жить по — другому. Земля ее Родина, у нее друзья, родные, любимая работа. Но и он не хотел остаться на Земле — ведь у него тоже своя жизнь, своя судьба, свой Путь! Было больно сознавать, что хоть он и любит ее всей душой, лучше будет не бередить девушке сердце своим признанием. В праве ли он будить ответную любовь? Дарить надежду, которой не суждено сбыться?! Она умная и талантливая, у нее большие задатки, ее ждет блестящее будущее, а он вернется домой и по — прежнему останется простым знахарем в своей деревне.