Александр Зорич - Три капитана

— Хлады очень любопытны, да и коварства этим бестиям не занимать, — Шадрин пнул неподвижную тушу носком мехового пилотского унта. — Думаю, они пришли к зимовью твоего деда, Анна, уже в первую ночь на Беллоне.

Шадрин — настоящий уникум по части генеалогии. Для него в прошлом существуют только отцы и деды. Никаких «пра-» он не признает. Принципиально.

— Моего деда здесь никогда не было, — тихо сказала Тайна. — Я тебе это уже писала.

— Ну, значит, были другие деды, — с олимпийским спокойствием заключил Николай. — Такие же, как твой.

— Люди — не хлады, Николай, — покачала головой девушка. — Они все разные. Большинство хорошие, но случаются и не очень…

Я видел, как она ожесточенно сжала кулачки в меховых рукавицах.

— Если бы не они, все остались бы живы, — прошептала она. — И мне не пришлось бы лететь к тебе, Николай.

— Я бы, пожалуй, как-нибудь пережил, — усмехнулся Шадрин.

— А я бы — нет, — ответила Тайна. И я впервые не сумел понять смысла ее слов.

Прежде чем отправиться дальше, Шадрин пригласил нас обратно на борт вертолета и разлил из огромного термоса в не менее огромные чашки дымящуюся, ароматную красную жидкость. Оказалось — компот из кизила и боярышника с медом.

Также мы с Тайной получили по внушительному бутерброду со свежайшей бужениной.

— Огромное вам спасибо, Коля! — Горячо поблагодарил я. Перед лицом лютой беллонской стужи и компот, и бутерброд были как нельзя кстати.

— Это Сереге спасибо, понавез с Ружены деликатесов, — сказал Шадрин. — И, кстати, вам. Потому что вы летели с ним и вам, получается, принадлежит доля в грузе… По старинному морскому праву.

Мы с Тайной улыбнулись.

Внезапно где-то в стороне от нашего овеваемого поземкой вертолета с приглушенным гулом прошла пара тяжелых летательных аппаратов.

Вглядевшись в белесую мглу, я рассмотрел продолговатые темные туши. Тоже вертолеты, но не в пример нашему В-19 — огромные. Знаю, что в Конкордии подобные летающие бронтозавры именуются «Ченда», а вот как у нас — к стыду своему, запамятовал.

— Это? Это «Перуны», — не глядя в иллюминатор, прокомментировал Шадрин.

— Чьи?

— Геостроевские. Тут всё геостроевское. Даже если вывеска абстрактная вроде какого-нибудь НИИ Экологии Глубокого Космоса…

— Так «Геострой» это же терраформирование, верно?

— Ну да. А что по-вашему, терраформирование это только гигатонные бомбы и тераджоульные лазеры?

— На большее мне фантазии не хватает.

— Лазеры тут на орбите тоже есть. Один особо монструозный как раз испытывать собираются. А «Перуны» в обеспечение этих испытаний поставлены. Они сейчас полконтинента сейсмическими датчиками засевают. А еще, — и тут Шадрин со значением посмотрел на Тайну, — «Перуны» ведут спин-резонансное сканирование. Чтобы иметь полную картину водяных слоев. Когда лазер с орбиты шарахнет, в грунтовых водах гидроудар пойдет. И очень интересно некоторым товарищам — мне вот, например, — посчитать какая доля грунтовых вод в заданном квадрате будет в итоге выброшена на поверхность…

— Так мы же можем их данные спин-резонансного сканирования… — начала Тайна, сообразив, к чему клонит Шадрин.

— Вот именно, — многозначительно поднял палец наш гид.

Наш с Тайной прилет на Беллону был разведкой боем. Но для каждого — своей.

Что до меня, то я первым делом связался с шефом. При всех его дуростях мужик он башковитый и наваристую тему чует за версту.

К моему удивлению, Сулимов кое-что знал об истории этой древней экспедиции «Звезды» с «Восходом». Он сразу задал пару уточняющих вопросов, весьма точно предугадав наши предстоящие действия.

В итоге шеф выписал мне недельные командировочные до Беллоны и обратно, затребовав оттуда пару корреспонденций на полсотни строк каждая и в обязательном порядке — аудиовизуалку с достопримечательностями местной фауны, каким-нибудь там хладом, будь он неладен.

В пароксизме энтузиазма и эйфории от предстоящего увлекательного вояжа с очаровательной девушкой я обещал ему целый десяток хладов. К самой Тайне в отрыве от ее амплуа космического Герострата Сулимов, как ни странно, не проявил особого интереса. Зато мелькнувшая в ходе нашего краткого обмена сообщениями фамилия инспектора Сазонова почему-то вызвала у шефа поистине жгучий интерес.

Мне даже показалось, что он не прочь знать об инспекторе всё возможное — от покроя одежды до алкогольных предпочтений. И теперь я чесал в затылке, впервые видя столь явный интерес плешивой легенды нашей репортерской профессии не к межзвездному преступнику и даже не к его жертве, а всего лишь — к преследователю.

Тайна же истово верила, что именно планета Беллона — ключ к разгадке исчезновения экспедиции двух звездолетов и последовавшего за тем глухого забвения, больше смахивающего на анафему. Ведь один звездолет так и не был найден, как не нашли тела самого Петра Надежина и большинства других членов экспедиции.

Исчезли, испарились, оставив лишь мерзлые тела своих товарищей — немых свидетелей неведомой нам трагедии.

«Фотонные звездолеты „Восход“ и „Звезда“ достигли окрестностей звезды Вольф 359 в 2161 г. — том самом году, когда свой первый экспериментальный полет совершил Х-звездолет „Магеллан“» — эту фразу из отчета госкомиссии я буквально заучил наизусть.

Дальнейшего маршрута «Звезды» никто не знал.

Когда сюда, в систему Вольф 359, в 2165 году добрался наконец Х-звездолет «Афанасий Никитин», именно он обнаружил на орбите Беллоны «Восход». Пустой и заброшенный, тот показался «никитинцам» летающей могилой, которую покинули даже сами покойники.

— Я должна знать, что было в его «черных ящиках», — как молитву постоянно твердила Тайна.

Я в свою очередь предполагал, что могли уцелеть и какие-нибудь вахтенные журналы, личные дневники космонавтов, погибших в ходе долгой зимовки.

Но ведь, по логике вещей, «черные ящики» с борта «Восхода» были сняты и изучены «никитинцами», да? Или кем? А заодно дневники всех тех, кто был найден мертвыми на зимовье?

А где, кстати, располагалось само зимовье роковой девятки космонавтов с «Восхода»?

Я огляделся.

Вокруг простиралась бескрайняя белая целина, лишь к западу тянулась гряда заснеженных холмов.

— Вон там.

Шадрин указал на приметный холм со, скажем так, наиболее угловатой геометрией.

Что ж, холм вполне подходил на роль исполинского надгробного камня, и я уже представил себе его фото в качестве иллюстрации к огромному заголовку будущей публикации в «Русском аргументе»:

ПОСЛЕДНИЙ ПРИЮТ СМЕЛЬЧАКОВ

А ниже жирной прописью:

Какие тайны первых звездопроходцев до сих пор скрывают ледяные пустыни Беллоны?