Виталий Абанов - Элита Империи

— Перси, ты напьешься. — предупредила Хлоя, наблюдавшая за ним.

— Какая разница, Хло…

— Давай уж и я с тобой. Чтобы тебе не одному на полу валяться.

— Тебе же на работу надо.

— А я два дня отгула взяла. Хотела на озеро съездить отдохнуть. Что уж… — Хлоя тоже налила себе полный бокал и опрокинула в рот, закашлялась и закрыла лицо руками.

— Хло, ты что? Погоди, у меня дела неважно, но ты-то… — Перси попробовал ее остановить, но Хлоя решительно отвела его руку.

— У меня есть право, дарованное конституцией и императором Марком, и согласно этому праву я могу напиться когда хочу и где хочу! У тебя проблемы!

— Да, у меня проблемы…

— Ты не знаешь, что такое настоящие проблемы, ты маменькин сынок из Верхнего Сиденья. — отмахнулась от него рукой Хлоя, наполняя очередной бокал.

— Из Верхнего Синнея. — поправил Перси, начиная сердиться.

— Какая разница. Ты думаешь, что вся Вселенная крутиться вокруг тебя и твоего дружка-миллионера. И ты думаешь, что у тебя проблемы. — упрямо повторила Хлоя.

— Хло, послушай…

— Нет, уж, наслушалась! Теперь моя очередь! Ты даже не представляешь, что такое жить без родителей, в интернате. У нас даже имен-то не было, номера идентификационные. Имена мы сами себе потом выбирали. И сестер с братьями. — Хлоя выпила, помотала головой и продолжила: — Никто о тебе не заботиться и если ты загнешься на улице, это никого не будет волновать. Самый простой путь — фабрика донорских органов. Почки тебе хватит на два месяца нормальной жизни. Легкое стоит дороже. Проходит какое-то время и ты начинаешь понимать, что ты это уже не ты, а комплект дешевых заменителей. Те, кому повезло, мордашка смазливая, или с фигурой все в порядке, могут рассчитывать на месте на панели. Сутенеры берут семьдесят процентов от прибыли, конкурентки норовят плеснуть в лицо кислотой, а полиция рада поймать тебя и отыметь всем участком в седьмой камере. — зло закончила Хлоя, с размаху поставив бокал на стол.

— Почему в седьмой? — тупо спросил Перси.

— Ну, в восьмой. Или в десятой. Какая разница, где тебя трахают. — Хлоя подняла вверх сигарету и некоторое время смотрела на ее тлеющий огонек.

— Если бы ты знал Перси, если бы ты знал… а какая разница, знаешь ты или нет. Да и вообще… пошел ты Дорбан к черту. — сказала Хлоя и заплакала. Перси молча обнял ее и они некоторое время сидели так, обнявшись.

— Ладно, Хло… на, выпей.

— Пошли они все… давай сюда. Выпьем, чтобы все сутенеры галактики горели в аду.

— И инструкторы. — добавил Перси, поднимая бокал.

— И инструкторы. — согласилась Хлоя.

— Ухх… из чего ее делают. Огонь…

— Дерьмо. Самое натуральное. Перси, тебе еще уччиться и уччиться. Дерьмо. — Хлоя понюхала бокал и сплюнула в пепельницу.

— Сделано из дерьма, как и все в этом дерьмовом мире.

— Эй, Хло, это меня выкинули из школы, это моя девушка ушла к какому-то хлыщу, и это я сейчас должен предаваться глубокому оттчаянию. — заплетающимся голосом сказал Перси, нацеливаясь налить себе еще.

— А у меня тяжелое детство. И еще приятель, которого выкинули из Летной Школы, и подружка от него ушла. — парировала Хлоя.

— Да, за это надо выпить.

— Конечно. Черт, ты опять пролил все на стол!

— Извини, Хло, я просто…

— Увалень. Налей мне еще.

— Слушай, Хло… я тут давно у тебя хот… хтел, хотел…

— Давно меня хотел? Я могу сделать это прямо здесь. — Хлоя стала расстегивать пуговицы на своем строгом сером пиджаке.

— Погоди. Я хотел у тебя спросить. — поднял ладонь Перси.

— Что?

— Той ночью… ну когда мы познакомились, помнишь?

— Ну?

— У нас что-то было?

— Как? — Хлоя с недоумением уставилась на Перси. Потом внезапно громко рассмеялась.

— Что тут смешного, Хло? Хло…

— Ах, ты мой бедненький! Душа моя неиспорченная… Вот, что я тебе скажу, Перси… — Хлоя наклонилась к нему так, что через расстегнутый воротник белой рубашки он увидел ее кружевное белье, и прошептала: — Пусть это будет моей маленькой тайной.

— А? Хло это нечестно, я же все тебе рассказываю, и потом… — начал было Перси, но в этот момент кто-то положил ему руку на плечо. Он поднял голову. Патруль. Двое в форме военной полиции. Одинаковые каски, ботинки и выпяченные нижние челюсти. Перси ухмыльнулся и отдал им честь:

— Идите отсюда ребята, с этого дня я больше не служу в Вооруженных силах Империи.

— Курсант Дорбан? — спросил один из них, тот, что выпячивал челюсть сильнее. Наверняка сержант. Перси так надрался, что даже не мог разглядеть знаки различия на рукаве.

— И что? — вмешалась Хлоя: — оставьте его в покое, ребята, он уволен из армии.

— Пройдемте с нами. А вы мэм, останьтесь здесь. — и тот, что с выпяченной челюстью легким толчком ладони остановил встающую Хлою.

— Эй, убери руки, хам в мундире! — возмутилась она и толкнула его в ответ.

— Держите себя в руках, мэм! — и один из полицейских шагнул было вперед, опустив руку на пояс, где висел нейрохлыст, но Перси рванул его на себя и с силой ввинтил свой кулак в выпяченную челюсть. Как говорил садюга Бертран Тор, выбивший дерьмо из всех салаг-курсантов на занятиях рукопашного боя — "дай ему самому напороться на твой кулак, подшаг, подшаг, тупица, левой ногой подшаг и снизу вверх, всем телом в челюсть!" Полицейский рухнул на спину, опрокинув столик и разбив кружку, Перси мельком подумал, что Бертран гордился бы его ударом, а Хлоя с размаху опустила бутылку на голову его приятеля. Бутылка разбилась, коп сполз под стол, откинув в сторону руку с зажатым в ней нейрохлыстом. Бармен равнодушно посмотрел в их сторону и продолжил протирать бокалы. Компания молодых повес у стенки радостно зааплодировала и засвистела в знак одобрения.

— Кажется пора уносить ноги. — констатировала Хлоя, вставая и хватаясь за стенку, чтобы удержать равновесие. Перси помог ей и они вместе направились к выходу, перешагивая через лежащих на полу полицейских. Они почти дошли до двери, когда та распахнулась и в бар ввалилось по меньшей мере пять здоровенных парней в форме военной полиции.

— Вот ведь дерьмо. — спокойно констатировала ситуацию Хлоя, привалившись к стене.

— Так-так. Курсант Дорбан. Учинили драку в каком-то баре, оказали сопротивление военной полиции… — крепыш в форме военной полиции с погонами старшего сержанта оттолкнул от себя папку с документами и вопросительно уставился на Перси. Перси промолчал. У него зверски болела голова, ломило суставы и тянуло выблевать весь желудок прямо на стол — последствия применения нейрохлыста.

— Ну? Что же вы молчите, курсант? — сержант сцепил руки перед собой и наклонил голову, разглядывая Перси так, словно тот был редким мутантом, заспиртованным в кунсткамере Олд-Прайма.