Дэвид Вебер - Дело чести

То же понимание мелькнуло и на мостике "Квентина Сент-Джеймса", но Терехов, похоже, не обратил внимания. Его глаза, как и его мысли, были сосредоточены на главном тактическом дисплее, и эти глаза были словно кусочки голубого льда.

— Запускайте птички "Браво", — сказал он, и второй залп, такой же мощный, как и первый, вырвался из подвесок.

В тридцати секундах и 14.177.748 километрах от своих целей Марки-23E залпа "Альфа" операции "Азенкур" получили свои последние инструкции и переключились на профиль атаки AQ-17. Скорость их приближения выросла до 207.412 километров в секунду, шестидесяти девяти с небольшим процентов скорости света, что было в четыре с половиной раза больше максимума, которого могла добиться любая солярианская ракета при той же геометрии, и разница только вырастет в последние полминуты их существования.

Искусственные интеллекты ракет "Аполлона" беспокоился об этом или о собственном быстро приближающемся уничтожении, лишь постольку, поскольку это упрощало их задачу. Они просто подчинялись инструкциям, обрабатывая информацию от датчиков подчинённых ракет и сравнивая основы солярианской обороны с требованиями AQ-17. Требовались определённые незначительные поправки. ИИ внесли их и отослали новые инструкции.

Платформы РЭБ и обеспечения прорыва, включённые в залп, отреагировали.

Солярианская доктрина противоракетной обороны никогда не рассчитывалась на подобные плотности залпа. Традиционное планирование ПРО концентрировалось на определении атакующих ракет, которые с наибольшей вероятностью добьются попадания, и нацеливания на каждую из них нескольких противоракет. Но для этого не оставалось времени при такой дикой скорости сближения. Фактически было время лишь для одного запуска противоракет, прежде чем МДР полностью покинут зону обстрела, и даже при всех преимуществах дополнительных каналов управления который получила треть кораблей Крэндалл с оснащением "Эгидой", её супердредноуты могли запустить меньше двух тысяч противоракет за раз. Это соответствовало примерно одной на каждые 6,5 Марков-23, летящих им навстречу. И это было безнадёжно неадекватно при любых обстоятельствах.

Теперь "неадекватно" превратилось в "напрасно", когда управляющие ракеты активировали подчинённые платформы радиоэлектронной борьбы.

Офицеры противоракетной обороны, не в силах поверить, наблюдали, как сходят с ума их дисплеи. "Драконьи зубы" расцветали, словно соблазнительные цветы, затопляя ложными целями управление огнём Оперативной группы 496. Количество угроз удвоилось, удвоилось снова и снова, безнадёжно погребая возможность солярианских систем отделить настоящие угрозы от поддельных. Компьютеры, управляющие этими системами, сделали всё возможное, но этого было недостаточно.

Невероятное полчище фальшивых сигнатур гарантировало, что ограниченное количество противоракет, которые могли запустить солярианцы, будет фактически бесполезно, но Мишель Хенке и её офицеры не собирались ограничиваться этим. Пока множились "Драконьи зубы", платформы "Зуделок", распределённые на переднем краю атакующего залпа, сработали в тщательной продуманной последовательности, прорывая огромные ослепительные дыры в сенсорном покрытии Оперативной группы 496. Точно спланированный хаос "Зуделок" сделал бессильным даже последний рубеж противоракетных лазеров кластеров их целей.

Из девяти тысяч двухсот атакующих птичек Марк-23 в залпе "Альфа" Айварса Терехова оперативная группа Сандры Крэндалл смогла остановить ровно тысячу семь. Остальные 8209 прорвались.

КФСЛ "Джозеф Бакли" неописуемо содрогнулся, когда мантикорские ракеты сдетонировали, и рентгеновские лазеры разорвали его мощную броню.

Какой бы толстой не была эта броня, ей было не сравниться со стилетами сфокусированного излучения, пробивавшими её, словно огненные иглы. Она разбивалась вдребезги под действием переданной энергии, а лазеры вонзались всё глубже и глубже, и огромный корабль забился в агонии.

Джакомина ван Хейтц вцепилась в командирское кресло, когда её ударил защитный каркас. Скоротечный миг, в который мантикорские ракеты могли нацелить свои лазеры на бортовые стены её корабля, пролетая сквозь солярианский строй со скоростью, возросшей до семидесяти трёх процентов световой, был слишком короток, чтобы человеческие чувства могли воспринять ущерб "Джозефа Бакли" в виде отдельных попаданий. Он весь был нанесён в одной молниеносной стробоскопической вспышке разрушения, слишком внезапной и мощной, чтобы даже корабельные компьютеры могли её зарегистрировать и обработать.

Ракетные когти молотили и терзали. Энергетические установки и ракетные шахты, противоракетные пусковые установки, радарные массивы, оборонительные лазеры, швартовочные отсеки, гравитационные сенсоры, импеллерные узлы — всё разлетелось, взорвалось, превратилось в изодранные руины в один катастрофический момент, быстрее чем мог моргнуть человек. Быстрее, чем она могла кашлянуть, флагман Сандры Крэндалл превратился в разбитый остов, разрушенный корпус, летящий вперёд лишь по инерции с тремя четвертями команды, стёртыми с лица вселенной.

И корабль ван Хейтц погиб не один. Его товарищи по эскадре "Джозеф Листер", "Макс Планк" и "Джозеф Хаттон" погибли вместе с ним. Как и "Бакли", "Хаттон" хотя бы избежал немедленного и полного разрушения, но "Листеру" и "Планку" повезло меньше. "Листер" разрушился, разломившись на три отдельных куска, а "Планк" просто исчез в раскалённой добела яростной вспышке.

"Архимед", "Андреас Везалий", "Гиппарх", "Леонардо да Винчи", "Грегор Мендель", "Мария Кюри", "Вильгельм Рентген", "Альфред Вегенер", "Авиценна", "Аль-Хорезми"… все двадцать три цели залпа "Альфа" — тридцать два процента всех кораблей стены Крэндалл — превратились в обломки и руины в одном невообразимом, тщательно синхронизированном взрыве.

Сэр Айварс Терехов смотрел, как треть значков супердредноутов на его дисплее практически одновременно сменилась с алых, обозначавших вражеские корабли, на фиолетовые — уничтоженные корабли… — или исчезла вовсе. Его холодные голубые глаза не дрогнули при этом доказательстве того, насколько сильно на самом деле превзойдён Флот Солнечной Лиги, но его ноздри расширились. Он вглядывался на дисплей почти целую минуту, поглощая результаты, наблюдая за неожиданным распадом солярианского строя, когда отдельные капитаны пытались избежать обломков уничтоженных товарищей или вертелись в отчаянных независимых манёврах уклонения, пока залп "Браво" мчался им навстречу. Затем он повернулся к Стилвеллу Льюису.