Станислав Гримайло - Узкие дороги космоса

Странно. А такой интересный собеседник, да еще и из далекого прошлого, и вдруг оказывается — законченный псих. Надо потихоньку отодвинуть его от пульта, и посмотреть, как остановить этот таймер!

— Даже не пытайтесь, — спокойно произнес Хант, поймав мой взгляд, — во-первых, вы совершенно не разбираетесь в этом оборудовании, а во-вторых, у вас просто совершенно нет времени на манипуляции. А если быть предельно точным, до запуска осталось десять секунд.

И, уставившись в экран, Ричард стал механически произносить:

— Девять...

Я замер. Что делать? Может, пришелец из прошлого и вакуумный реактор — выдумка скучающего ученого, который решил развлечься за счет молодого и неопытного попутчика? Рассказал несколько "реальных" историй, поводил по бесконечным тоннелям и сейчас потешается?

— Восемь...

Так, стоп! О чем я вообще думаю?! А если опасность действительно существует, то секунды промедления могут стоить миллиарды жизней ничего не подозревающих жителей Элегии. По идее, любое действие на пульте управления можно отменить, но как? Надписей практически нет, а где есть — полная ахинея. Больших красных кнопок, которые так любят ставить на тренировочных кораблях, означающих "нажми и не волнуйся" тоже в пределах видимости не наблюдается. Станцевать на операторском месте — разве это что-то даст?

— Семь...

Запугать Ханта и заставить его отменить запуск реактора? Но как? Уже буквально через несколько секунд от нас останутся разве что атомы...

— Шесть...

Рванувшись, я стал рядом с Ричардом, который на мое резкое перемещение не обратил внимания.

— Пять...

Кто так делает?! Море безликих кнопок, сенсорные панели добавляют к этому многообразию еще больше вариантов. Перевожу взгляд на экран оператора в надежде на нем увидеть хоть какое-то подобие команды "Отмена".

— Четыре...

Отодвинув Ханта, "сыграл" на пульте замысловатую мелодию. Ничего не изменилось... Похоже, последние секунды жизни стоило потратить на что-либо более существенное, чем бесплодные попытки отменить неминуемый конец. Хотя, нельзя сдаваться! Еще есть немного времени.

— Три...

"Нет, ну он издевается" — мелькнула мысль, и я зло стукнул по экрану. Заныла отбитая рука, а из груди вырвался гневный рык:

— Выруби эту чертову штуковину!!

— Два... — произнес Хант и добавил. — Это невозможно.

— Один...

Секунда — это много или мало? Иногда так не хватает буквально мгновения, чтобы принять правильное решение, а потом долгие часы, дни, и, в запущенных случаях, годы, постоянно вспоминаешь и коришь себя за неверный исход ситуации. К сожалению, заранее невозможно приготовится к жизненным перипетиям, и очень часто ловишь себя на мысли, что вот если бы раньше об этом знал, то все было бы совершенно по другому... С другой стороны, если всегда все делать правильно, никогда не ошибаться, и знать все наперед — останешься ли человеком, или превратишься в нечто другое? Все знающее, все могущее, и от этого безмерно грустное существо...

Секунда затянулась... Нет, это конечно же хорошо, но, в то же время, и странно. Никаких ощущений. Я осторожно открыл глаза: на экране вместо цифр появилась привычная абракадабра.

— Знаешь, Ричард, за такие шутки в нормальном обществе принято к товарищам, вроде тебя, применять воспитательные меры, — окинув взглядом удивленного Ханта, уставившегося в монитор с вытаращенными глазами, я прикинул свои возможности по нанесению легких телесных повреждений любителю подшутить над окружающими. Стопроцентный неутешительный итог для ученого.

Хант резко вскочил и рванул к огромному проему в стене с мостиком до кристалла.

— Стой!

Ричард остановился где-то на середине мостика.

— Защита от случайностей. Необходимо подтвердить задачу на терминале кристалла, — быстро выкрикнул научник, и мелкими шажками стал приближаться к зависшему в пустоте реактору.

Я озадаченно замер перед мостиком. Несмотря на легкий шелест одежды Ханта, четко улавливается легкое похрустывание, будто мостик стеклянный, и под весом взбудораженного Ханта может обрушиться в любой момент. И научник это видимо понял: медленными, осторожными, шажками, приближается к кристаллу.

— Ричард!

— Да? — замер в двух шагах от зависшего великолепия Хант.

— Кто вы на самом деле?

— Ричард Хоунт, — ответил и, сделав шажок, добавил, — Кенотар.

Отметив про себя странное имя, я в точности повторил движение научника: шагнул левой ногой. Только, в отличие от него, с силой опустив ногу на мостик. Раздал звонкий хруст и я, вслед за Ричардом, выпал в открытую шахту.

Я почувствовал, что скорость падения стала возрастать, в груди образовалось напряжение, которое через пару мгновений переросло в громкий крик. Полегчало. Свет от огней в шахте превратился в яркие полосы, а в душе родилось недоумение — сколько еще падать?

Теперь точно все... Чем дольше летишь, тем выше скорость, и тем меньше шансов выжить при падении. Так, стоит абстрагироваться от этих мыслей, и подумать о чем-то хорошем, как часто показывали в кино. Только, в отличие от кадров, смонтированных профессиональным режиссером, и удачно вставленным в подходящий момент, я не смог вспомнить ни одной картины из своей жизни. Только вертится одна единственная мысль: что я пропустил?

Бедняга "Воробей". Столько ждет капитана, а в итоге...

Что может быть лучше природы?

Бродить по тенистым дорожкам, вдыхая аромат настоящих полевых цветов, слыша бодрое перешептывание деревьев и кустов, постоянно отвлекаясь на звонкие выкрики птиц и с удовольствием разглядывая натужно звенящих и очень занятых насекомых?

Наверняка, нет лучшего времяпровождения, но, гуляя по парку по одним и тем же тропинкам уже вторую неделю, я пришел к выводу, что все-таки стоит как-то разбавлять впечатления. Ибо хочется перемен. Хоть каких-нибудь.

Я никогда себя не чувствовал таким бесполезным, как в эти дни. Учеба, работа, виртуальные миры — везде хоть малейшее ощущение собственного значения для окружающего мира, а здесь что я есть, что меня нет — никакой разницы.

Сначала, конечно, было здорово. Я очнулся с мыслью, что попал в иной мир, но визит в маленькую светлую комнату, напичканную только кроватью и миниатюрной тумбочкой, без признаков такой необходимой в любых условиях электроники, молодого парня в белом халате, представившемся моим лечащим доктором, расставил все по своим местам. Корректный и вежливый сотрудник лечебного учреждения поздравил меня с возвращением в "мир живых", пообещал круглосуточное наблюдение и высокопрофессиональные услуги своего заведения по приведению меня в надлежащую форму. После этих слов, я, естественно, попытался отыскать на себе места "требующие глубокого медицинского участия", и, не найдя таковых, поинтересовался, от чего же собственно меня лечат. Но услышал: