Андрей Лазарчук - Предчувствие: Антология «шестой волны»

— Закрой свой поганый рот и немедленно иди спать! — Клаудиа слегка нахмурилась. — Кармела, я что тебе сказала?! Отведи Сэм в постель!

Служанка схватила девочку металлическими руками и утащила обратно в комнату. Сэм бессильно колотила её маленькими кулачками.

— Спать пора, спать пора, усни, дитя, — затянула хрустальным голоском Кармела, — божьи ангелы поют, малышам наказ дают, усни, дитя! Усни, дитя!

— Я убегу! — сквозь слёзы крикнула Сэм.

Кармела захлопнула дверь в спальню.

Юджина тошнило. Он шагал следом за Клаудией по коридору, уставившись на её голые круглые плечи и крепкую талию, стиснутую синими шёлковыми бинтами платья, и по лицу его бежали крупные капли пота, похожие на слёзы. По левую руку тянулись бесконечным кошмаром ярко освещённые комнаты, заполненные пьяными людьми, грохотом музыки, звоном хрусталя, стрекотом рулеток. Здесь, в доме Клаудии, вечеринка не прекращалась никогда.

— Юджин, Юджин, мальчик мой, — сказала Клаудиа, — я скучала по тебе. Почему ты так редко заходишь?

— Прости… я буду приходить чаще.

— Чёрт, везде занято. Идём сюда.

Клаудиа увлекла его в голубой будуар, закрыла дверь, прильнула к Юджину всем телом, покрывая лицо поцелуями. Юджин не ответил. Он смотрел на широкую, как аэродром, сбитую постель, на которой спали, переплетясь телами, двое мужчин. В голубом пламени светильников они казались мертвецами.

— Кто это?

Клаудиа грустно усмехнулась:

— Эти жеребцы нагнали на меня такую скуку, что я хотела даже выгнать их вон, и выгнала бы, не будь я такой доброй. К тому же они больше занимались друг другом, а не мной. Юджи, милый, ты знаешь, я люблю только тебя, а эти дурачки — просто для забавы… что с тобой? Тебе плохо?

Юджин рванулся в туалет. Его желудок болезненно сжался и вывернулся наизнанку. Ещё раз. И ещё. Юджин корчился над золотой ракушкой унитаза и молился про себя, чтобы этому пришёл конец.

— Ну-ка выпей, — Клаудиа протянула ему стакан с пузырящейся жидкостью.

Юджин заставил себя сделать несколько глотков.

Тошнота почти сразу исчезла.

— Лучше? — с улыбкой спросила Клаудиа.

Вместо ответа Юджин допил остатки жидкости и попросил ещё.

— Сейчас мы тебя приведем в норму. Ты мне нужен сегодня бодрым и полным сил.

Две таблетки тетрациклодокса, словно по волшебству, за минуту изгнали слабость, прояснили голову, пробудили аппетит.

— Извини, — сказал Юджин, целуя густые платиново-белые волосы своей возлюбленной, — я ем слишком много устриц в земляничном соусе.

— Вот что, мой сладкий, — Клаудиа снова загадочно улыбнулась, — поехали отсюда.

— Поехали к чёрту отсюда!

— Покатаемся по горам.

— Развеемся.

— Будем любоваться звёздами и танцевать в лунном свете.

— Я хочу тебя.

— Возьми вино и фрукты. Потом заводи машину и жди меня во дворе.

— Ты куда?

— Скажу Кармеле, чтобы присмотрела за Сэм.

— Хорошо.

И Клаудиа ушла, ступая босиком по рассыпанным на ковре лепесткам роз.

Она добрая и славная, думал Юджин, перекладывая в бумажный пакет виноград и апельсины из вазы на столе. Она, конечно, кричит на Сэм, и даже бьёт иногда, но всё-таки любит и заботится о ней.

Юджин выкатил из гаража рубиновый кабриолет Клаудии, бросил пакет на заднее сиденье и сел за руль. Бриллиантовые кристаллики звёзд катились по небу, переливаясь алыми и лиловыми гранями. Ветер доносил запах цветущих роз. Вечеринка наверху продолжалась. Звуки печальной песенки прорвались сквозь пьяный смех:

Юджин курил и смотрел на небо. Клаудии не было уже минут двадцать. Наконец она показалась на пороге; следом, громко сопя, вышагивал с бокалом в руке Моргенштерн. Юджин вцепился в руль и сжал зубы.

— Мадонна, богиня любви, — ворковал толстяк, — куда же вы?

— Отстань, Лу, ты пьян, — смеялась Клаудиа.

— Один поцелуй на прощанье… как знак надежды, — толстяк вдруг по-хозяйски обхватил женщину за талию и, словно вампир, впился губами в её шею. Клаудиа даже не сделала попытки отстраниться.

Юджин выпрыгнул из машины, взлетел по ступенькам и толкнул Моргенштерна в грудь. Бокал выскользнул у того из рук и разбился вдребезги.

— Какого чёрта! — взревел Моргенштерн.

— Ты что, не видишь — женщина не хочет?

— Тебе-то что? Хочет — не хочет! Убирайся к дьяволу! Живот Моргенштерна колыхался, как пудинг на блюдце.

— Убери лапы! — приказал Юджин.

— Сам убери, — ловко парировал Моргенштерн.

— Не надо портить эту чудесную ночь, мальчики! — Клаудиа, с интересом следившая за перепалкой, ослепительно улыбнулась, взяла Юджина под руку и увлекла прочь. Юджин с ненавистью оглядывался назад.

— Галатея! Сусанна! — рванув воротник рубашки, Моргенштерн жалобно простёр вслед пухлые ладони.

— Ты ревнуешь, Юджин? — с весёлыми искорками в глазах спросила Клаудиа. Глаза у неё были громадные, тёмно-синие, как небо в ясный январский вечер.

Истекающий брызгами огней проспект проносился мимо кабриолета, убегал в прошлое, а впереди вставали чёрные — чернее ночного неба — призраки гор.

— Меня тошнит от этого сукиного сына, — буркнул Юджин.

— Ты ревнуешь! — расхохоталась Клаудиа. — Боже мой, Юдж, но это же так глупо!

Юджин молча смотрел на дорогу, кусая губы.

— Не всё ли тебе равно, с кем я сплю? Какое тебе дело? Чудной, чудной мальчишка…

— Я не мальчишка.

— Для меня — мальчишка, я гораздо старше тебя! Послушай, мы живём только один раз. Нужно наслаждаться каждым днём, каждой минутой. Да, я люблю тебя, но я люблю и всех моих друзей. Я не хочу принадлежать только тебе, я не вещь, которую ты можешь спрятать в своём доме и никому не показывать, я живой человек, пойми!

— Разве я спорю… делай что хочешь, твоё право.

— Вот и хорошо. И больше не смотри на меня таким букой.

Она щёлкнула прикуривателем, зажгла тоненькую зелёную сигарету.

— Клаудиа… — Что?

— Давай уйдём отсюда. Ты, я и Сэм.

Юджин, крутя руль одной левой, другой рукой извлёк из сумки флягу с вином и сделал большой глоток. Клаудиа смотрела, как он пьёт. Смысл его слов доходил до неё очень медленно.

— Ты имеешь в виду — уйдём из города?

— Из этого чёртова Рагомора.

— Ты шутишь! — она с готовностью засмеялась.

Огонёк её сигареты бешеным светляком тлел на ветру.

Юджин ждал.

— И как ты хочешь уйти?

— По рельсам.

— Через тоннель? Сумасшедший!

— Ты знаешь другой путь?

— Нет.

— Как только пройдёт поезд, мы двинемся следом.

— И следующий поезд размажет нас по полотну, как джем по куску тоста. Юджин, никто не знает, как далеко тянется тоннель.

— Не размажет, — неуверенно сказал Юджин.