Алан Коул - ВОЛЧЬИ МИРЫ

Ингильд поймал себя на том, что отпил слишком много вина. В следующий раз он едва пригубил.

– Мы были большими глупцами, - сказал Ингильд. - В конце концов, какие между нами могут быть существенные расхождения? Все дело во власти, а не в религии. Всему виной борьба за титулы.

"Ах ты лживый кусок дерьма!" - подумал Теодомир, лучезарно улыбаясь,

"Пустозвон хренов", - подумал Ингильд, улыбаясь в ответ и протягивая Теодомиру через стол руку для пожатия.

– Брат, - произнес Теодомир срывающимся от волнения голосом.

– Брат, - ответил Ингильд так же эмоционально. Слезы навернулись ему на глаза и потекли по носу. В данный момент он жаждал только одного - поскорее получить кайф от наркотических пиявок.

– Наши разногласия очень легко разрешимы, - сказал Теодомир, мельком взглянув на охрану Ингильда, сгорая от желания схватить маленького сморщенного наркомана за горло и выпустить из него дух. На меня снизошло благословение, - продолжил он. - Сам Таламейн говорит сейчас с тобой моими устами.

– Странно, - сказал Ингильд. - В этот момент у меня возникло такое же чувство. - На самом деле он думал об ужасных потерях, а более всего - об огромном долге святого казначейства. Половину кредита ему придется выплатить этому дешевому куску дракха прямо сейчас.

– Итак, - продолжал Теодомир, - я предлагаю обоюдовыгодное решение вопроса.

Ингильд подался вперед, предчувствуя неладное.

– Мы разделаемся со всеми разногласиями, - пообещал Теодомир. Каждый из нас возложит на себя обязательство духовного управления принадлежащими нам по праву регионами Волчьего созвездия. Мы оба будем именоваться Истинными Пророками и каждый из нас обязуется поддерживать лозунги, провозглашенные другим.

– Согласен, - слишком поспешно ответил Ингильд. - Если все будет так, как ты говоришь, мы сумеем положить конец этой бессмысленной кровавой вражде. И каждый из нас сосредоточится на выполнении своих главных обязанностей. Подчеркиваю, только своих обязанностей. Ингильд склонил голову. - Храни, Господь, души наших братьев.

"Через два года, - думал он, - я нападу на Санктус с полумиллионной армией дженнов и спалю твой сраный трон дотла".

Теодомир разложил перед собой документы. Это были международные договоры, составленные на скорую руку, перед самой встречей, его клерками.

– Перед тем, как подписать бумаги, брат, не освятить ли нам это событие? - Пророк указал рукой на маленькую часовню. - Мы вдвоем станем перед алтарем, только ты и я, и пропоем молитвы Таламейну.

"Ах ты мразь, - подумал Ингильд. - Еретик! Существует ли в мире подлость, на которую ты не способен? Неужели для тебя нет ничего святого?"

– Какое замечательное предложение, - сказал Ингильд.

Пророки встали и медленно пошли в часовню.

Паррел откинулся на спинку стула, наблюдая по экрану монитора, как двое стариков вошли в часовню и закрыли за собой дверь.

Паррел смеялся так самозабвенно, что из глаз его потекли слезы. Никогда в жизни он не видел более комичной сцены.

Два трухлявых ханжи со своими лицемерными "брат мой", ненавидящих друг друга до желудочных колик, рассыпались друг перед другом в любезностях, как закадычные друзья!

Паррел приказал слуге принести ему кувшин с выпивкой, чтобы отметить это знаменательное событие. Какой мастерский ход с его стороны! А Теодомир еще принял в штыки предложение о встрече закричал, завизжал, затопал ногами. Но когда Паррел объяснил ему остальную часть плана, он замолчал.

Паррел вновь склонился над экраном, поскольку спрятанные в часовне мониторы уловили двух вошедших внутрь людей. "Представление будет очень интересным", - подумал он.

Паррел еще раз поздравил себя с тем, что остался на Небте. Несмотря на свои обещания Теодомиру, он не был уверен в том, что все сработает как надо.

Пророки приближались к последней части церемонии. Напевные молитвы эхом разносились по часовне. "Слишком много времени ушло на их кваканье", - с неудовольствием отметил Паррел. Как правило. Великое Единение занимало в общей сложности не больше часа. Сейчас же каждый Пророк старался затмить другого подобострастностью чтения молитв, произнося их более медленно и торжественно, чем обычно.

Паррел возблагодарил в душе Таламейна за то, что старикам осталось только поднять книгу и благословить жертвенное вино. Естественно, Пророки отошли от алтаря позже положенного времени и принялись отвешивать бессмысленные поклоны огромной книге, установленной на резной подставке в центре часовни.

Старцы сделали по два шага вперед, подняв книгу одновременно. Затем… Ингильд отступил вправо, Теодомир - влево, и Пророки поняли, что находятся на грани священной войны.

– Сюда! - закричал Ингильд.

– Нет, нет, дурак, сюда, налево!

В этот самый момент они, неожиданно для себя, обнаружили, кем были на самом деле. Пророки стали пугливо озираться по сторонам, осматривая часовню. Теодомир кашлянул.

– О, прости меня, брат, но на Санктусе книгу берет находящийся слева.

– Разве это сказано в договоре? - подозрительно спросил Ингильд.

Теодомир умело скрыл раздражение.

– Это неважно, - с трудом выговорил он. - Согласно духовным правилам экуменизма, ты можешь положить ее с любой стороны.

Ингильд поклонился Теодомиру и пошаркал вправо, довольный своей маленькой победой.

Пророки быстро перешли к последней части церемонии: благословению и вкушению вина. Золотая чаша с вином была установлена в маленькой молельне, под остроконечной крышей. Пророки открыли небольшие двери, ведущие в молельню, взяли чашу и быстро пропели несколько последних молитв.

Теодомир пододвинул кубок Ингильду.

– Ты первый, брат, - сказал он, предлагая сопернику отведать вина.

Ингильд подозрительно посмотрел на Теодомира, покачал головой и процедил:

– Нет, первый-ты.

Теодомир грубо схватил чашу и до половины выпил ее содержимое в манере, совсем не подобающей Пророку, после чего передал чашу Ингильду.

– Теперь ты! - резко сказал он.

Ингильд поколебался, неторопливо взял чашу из рук Теодомира, медленно поднес ее к губам. Вино оказалось вкусным.

Ингильд осушил чашу до дна и поставил ее на алтарь.

– Церемония окончена. Теперь нам следует подписать эти…

Ингильд закашлялся - поначалу слабо, затем более интенсивно. Лицо его сделалось лиловым, он схватился за бока и стал корчиться то боли.

– Дурак, какой же ты дурак! - трескучим голосом воскликнул Теодомир. - Вино отравлено.

– Но… но… - выдавил Ингильд, - ты ведь тоже пил.

Ингильд повалился на пол и начал биться в агонии. Кровь хлынула у него изо рта. Пророк прикусил язык, и красные струйки потекли из уголков губ.

Теодомир заплясал вокруг Ингильда, стал пинать его ногами, визжать от восторга.