Джерри Пурнель - Наемник

— Вы можете их убрать оттуда? — спросил Фалькенберг.

— Прямо сейчас этим и занимаюсь, — усмехнулся Уитлок. — Одна из причин, по которой я пришел сюда, — было получить в этом помощь мистера Хамнера. Мои люди толкаются кругом, говоря техникам, что они уже получили в президенты мистера Хамнера, так зачем им нужен еще кто -то? Это тоже срабатывает, но несколько слов от их вождя тоже могут помочь.

— Верно, — согласился Фалькенберг. — Ну, сэр?

— Я не знаю, что говорить, — запротестовал Джордж.

Фалькенберг подошел к контрольной панели в стене.

— Мистер вице-президент, я не могу отдавать вам приказы, но я бы предложил вам дать несколько обещаний. Скажите, что вы скоро примете командование на себя, и что дела пойдут по-другому. Потом прикажете им отправляться по домам, в противном случае они будут обвинены в мятеже. Или попросите отправляться по домам в качестве услуги для вас. Что по вашему выбору сработает.

Речь была не бог весть что, и в любом случае из-за рева толпы снаружи ее мало кто расслышал. Джордж пообещал амнистию всем, кто покинет стадион, и попытался воззвать к прогрессистам, захваченным мятежом. Когда он отложил микрофон, Фалькенберг казался довольным.

— Полчаса, доктор Уитлок? — спросил Фалькенберг.

— Около того, — согласился историк. — Все, кто уйдет, к этому времени будет уже далеко.

— Идемте, мистер президент, — предложил Фалькенберг.

— Куда? — спросил Хамнер.

— Увидеть конец этого. Вы хотите посмотреть или предпочтете присоединиться к своей семье? Вы можете идти куда угодно, кроме как к магистрату или кому-нибудь, кто может принять вашу отставку.

— Полковник, это смешно! Вы не можете заставить меня быть президентом, и я не понимаю, что происходит.

Улыбка Фалькенберга была мрачной.

— А я и не хочу, чтобы вы понимали. Пока. Вам и так будет достаточно трудно жить в мире с собой. Идемте.

Джордж Хамнер последовал за ним. В горле у него пересохло, а внутри было такое ощущение, будто кишки завязались в тугой узел.

Первый и второй батальоны собрались во дворе. Солдаты стояли в строю. Их боевой обмундирование из синтекожи было замызгано, покрыто грязью и дымом уличных боев. Из-под формы выпирали доспехи.

Солдаты стояли молча, и Хамнер подумал, что они могли быть высеченными из камня.

— Следуйте за мной, — приказал Фалькенберг. Он повел их ко входу на стадион. В дверях стоял лейтенант Баннерс.

— Стой! — скомандовал он.

— В самом деле, лейтенант? Вы станете драться с моими войсками? — и Фалькенберг указал на мрачные ряды позади него.

Лейтенант Баннерс глотнул. Хамнеру показалось, что гвардейский офицер выглядел очень молодым.

— Нет, сэр, — запротестовал Баннерс. — Но мы заложили двери. Чрезвычайное заседание Ассамблеи и Сената избирает там нового президента, и мы не разрешим вашим наемникам вмешиваться.

— Они никого не избрали, — возразил Фалькенберг.

— Да, сэр. Но когда изберут, Гвардия будет находиться под его командованием.

— У меня есть приказ вице-президента Хамнера арестовать лидеров мятежа и имеющее силу объявление чрезвычайного положения, — настаивал Фалькенберг.

— Сожалею, сэр, — Баннерс, казалось, и впрямь сожалел. — Наш офицерский совет решил, что капитуляция президента Будро имеет законную силу. Мы намерены чтить ее.

— Понятно, — Фалькенберг отступил. Он жестом подозвал своих помощников, и Хамнер присоединился к группе. Никто не возразил.

— Не ожидал этого, — произнес Фалькенберг. — Потребуется неделя, чтобы пробиться через эти кордегардии.

Он с минуту подумал.

— Дайте-ка мне ваши ключи, — резко скомандовал он Хамнеру. Тот, сбитый с толку, достал их. — Туда,знаете, есть еще один путь туда. Майор Сэвидж! Возьмите роты Г и Х из второго батальона и перекройте выходы со стадиона! Окопайтесь и выставьте все оружие. Арестовывайте всякого, кто выйдет.

— Сэр!

— Окопайтесь, как следует, Джереми. Они могут выходить с боем. Но я не жду, что они будут хорошо организованы.

— Нам стрелять по вооруженным?

— Без предупреждения, майор, без предупреждения. Главстаршина, ведите остальные войска за мной. Майор, у вас будет двадцать минут.

Фалькенберг повел своих солдат ко входу в туннель и воспользовался ключами Хамнера, чтобы отпереть двери.

Фалькенберг его игнорировал. Он повел свои войска вниз по лестнице и дальше под полом.

Джордж Хамнер оставался поблизости от Фалькенберга. Он слышал, как длинная колонна вооруженных людей топала позади него. Они двинулись вверх по лестнице на другой стороне скорым шагом, пока Джордж не начал задыхаться. Солдаты, казалось, не замечали. Разница в гравитации, подумал Хамнер, и тренировка.

Они достигли верха и развернулись вдоль коридора. Фалькенберг расположил солдат у каждого выхода и вернулся к центральным дверям. Потом подождал. Напряжение росло.

— Но…

Фалькенберг покачал головой. Его взгляд требовал молчания. Он стоял, ожидая, пока текли секунды.

— ВПЕРЕД! — скомандовал Фалькенберг.

Двери разом распахнулись. Вооруженные солдаты быстро распространились по верху стадиона. Большая часть толпы находилась ниже, и немногие безоружные были сшиблены, когда пытались противостоять штурму. Взмах прикладов, а затем миг спокойствия. Фалькенберг взял громкоговоритель у сопровождающего его капрала.

— ВНИМАНИЕ. ВНИМАНИЕ. ВЫ НАХОДИТЕСЬ ПОД АРЕСТОМ В СИЛУ ОБЪЯВЛЕННОГО ПРЕЗИДЕНТОМ БУДРО ЧРЕЗВЫЧАЙНОГО ПОЛОЖЕНИЯ. СЛОЖИТЕ ОРУЖИЕ, И ВАМ НЕ БУДЕТ ПРИЧИНЕНО НИКАКОГО ВРЕДА. ЕСЛИ ВЫ ОКАЖЕТЕ СОПРОТИВЛЕНИЕ, ТО БУДЕТЕ УБИТЫ.

Мгновение было молчание, потом крики, когда толпа поняла, что сказал Фалькенберг. Некоторые засмеялись. Затем с поля и нижних сидений стадиона раздались выстрелы. Хамнер услышал глухой щелчок пули, просвистевший мимо его уха. Потом услышал треск винтовочного выстрела.

Один из лидеров на поле внизу держал громкоговоритель. Он крикнул другим:

— АТАКУЙТЕ ИХ! ИХ ТАМ НЕ БОЛЬШЕ ТЫСЯЧИ, НАС — ТРИДЦАТЬ ТЫСЯЧ. АТАКУЙТЕ, УБЕЙТЕ ИХ!

Раздались новые выстрелы. Некоторые из солдат Фалькенберга упали. Другие продолжали стоять, не двигаясь, ожидая приказа.

Фалькенберг снова поднял громкоговоритель:

— ПРИГОТОВИТЬСЯ К СТРЕЛЬБЕ ЗАЛПАМИ. ТОВСЬ. ЦЕЛЬСЯ. ЗАЛПОМ ОГОНЬ!

Семьсот винтовок грохнули, как одна.

— ОГОНЬ! — кто-то пронзительно закричал, долгий протяжный крик, мольба без слов.

— ОГОНЬ!

Это был словно один выстрел, очень громкий, длящийся намного дольше, чем следовало винтовочному, но было невозможно расслышать индивидуальное оружие.

Линия людей, карабкавшихся к ним вверх по сидениям, заколебалась и сломалась. Люди кричали, некоторые толкались назад, ныряли под сиденья, пытались оказаться где угодно, лишь бы не под непоколебимыми дулами винтовок.