Дэвид Вебер - Шторм из тени

– И тот вопрос все еще беспокоит вас? – прищурилась Каплан.

– Нет, мэм. Правда – нет, – Таллман покачал головой. – Признаю, я очень внимательно присматривался к ее административным навыкам и навыкам управления персоналом, наверное, больше, чем к кому-либо на борту. До сих пор, в бумажной работе она не пропустила и скрепки. И мои шпионы сообщают мне, что она уже знает каждого члена своего отдела по имени, как и мир, где он родился, его родной город, женился ли он – или находится в романтических отношениях – и даже какие его любимые спортивные команды.

– Судя по всему, вы поставили ей проходной балл по этим дисциплинам?

– И глазом не моргнув, – согласился Таллман.

– А что касается обучения и учений ее отдела?

– Честно говоря, я более впечатлен именно этим, чем ее способностью управляться с документами. О, не поймите меня превратно. У нас слишком много острых краев – не только в тактическом, но и в каждом отделе! – что я даже не знаю, с чего начать считать. Слаживание экипажа судна так быстро – это немного не то, вербовщик обещал мне, когда я позволил себе поддаться на его уговоры и попал на Остров Саганами целую вечность назад, мэм! Но в целом, я думаю, что у нас получается работать в связке, и Абигайль действительно переживает за свои проблемные участки. А эта ее идея – организовать соревнование между судами – не больше – не меньше кладезь для любого тактического офицера эскадры.

– Таким образом, у вас нет никаких серьезных проблем с ней?

– Мэм, если бы у меня были серьезные проблемы с ней, вы бы первая о них узнали, – покачал он головой.

– Хорошо.

Облегчение Каплан было очевидно, и Таллман приподнял одну бровь.

– Наличие вас на ее стороне сбрасывает с меня определенный груз, – объяснила она. – Поскольку тот факт, что все, что я говорила об уровне ее квалификации, – абсолютная правда, то также правдой и является то, что, если бы мне хотелось лелеять любимчков, то я бы более жестко проталкивала ее. Вообще, в некотором смысле, тут за мной есть грешок, и я знаю это.

– Да, так и есть, согласился Таллман. – С другой стороны, в вашей компании не одиноко. Позвольте мне предположить… коммодор Терехов, Герцогиня Харрингтон, адмирал Кортес…

– И не забывайте гранд-адмирала Мэтьюса, – напомнила ему Каплан со шкодливой улыбкой. – Я имею в виду, раз уж мы решили вспомнить всех ее покровителей.

– О, поверьте мне мэм, не забыл.

– Хорошо. Но, – она откинулась назад на своем кресле, – поправьте меня, если я не права, могу ли я стать свидетельницей ропота со стороны офицеров ее ранга?

– Ни в каком виде по общей шкале, – ответил ей Таллман. – Конечно, есть некоторые люди, которых исправно душит жаба, но, честно говоря, ни у одного из них не было ни малейшего шанса для занятия вакантной должности тактического офицера, даже если бы Абигайль никогда не была назначена на нее. Я не волновался бы об этом слишком много, мэм. У нас есть несколько более холодных голов, внимательно следящих за подобными эскападами, да и она сама, оказывается, треклято хороша в разруливании подобных проблем. Я думаю, что это, вероятно, сказывается воспитание дочери Землевладельца. Ей должны были прививать основные навыки управления людьми уже с ранних лет. А если все остальное терпит неудачу – у вас всегда под рукой запатентованный специальный молоток старпома за пять долларов. Не то, чтобы я считал, что он вам скоро понадобится.

– Скрестим пальцы на счастье, – кивнула Каплан. А затем дала себе небольшой пинок под зад.

– Ну, так как вы обратили мое внимание на ту маленькую проблемку, давайте перейдем к следующей в списке,?– предложила она.?– Я обдумала то, что Фонзарелли говорил о передних импеллерных двигателях, и я думаю, что к его мнению стоит прислушаться. Учитывая то, насколько затруднен туда доступ из-за погонного вооружения и пусковых установок, быстрое занятие боевых постов может обернуться тем еще геморроем, большим, чем Бюро Кораблестроения готово позволить. Мы должны рассмотреть несколько вариантов потоков, если хотим избежать появления узкого места, когда мы можем меньше всего сможем это позволить. Я вымучила несколько цифр из общей схемы корабля, и я думаю, если мы сместим маршруты команд для Постов Защиты Два и Четыре на палубу выше, а для Постов Защиты Один и Три?– ниже на одну палубу, нам следует…

Альбрехт Детвейлер окинул взглядом дворцовый конференц-зал направляясь к кафедре со спокойным выражением лица. Конференц-зал был не слишком велик, однако обставлен роскошной мебелью и оснащен самым современным коммуникационным и информационным оборудованием. Кроме того, он, погребенный под почти двухсотметровым слоем земли и керамобетона, был непроницаем для любой известной системы слежения, что было немаловажно в такой день. И хотя максимальная вместимость зала была под тысячу мест, в этот полдень в комфортабельных креслах разместилось не более восьми сотен человек. Этого было более, чем достаточно, и его кровь бурлила от предвкушения, когда он смотрел на этих людей.

Они были головой и сердцем всего Согласия Мезы. Несколько человек отсутствовало, в том числе его сыновья Франклин и Жерве. Ему не хватало Франклина и Жерве сильнее, чем остальных, но их отсутствие не было критически важным. Франклин отвечал за политические стратегии проникновения Согласия, что означало, что большая часть его внимания была обращена к Солнечной Лиге, и вопрос солли пока отступал на второй план. С другой стороны, Жерве блестяще выполнял возложенные на него обязанности Министра иностранных дел Согласия, играя роль связующего звена с внесистемными союзниками, что придавало его отсутствию большую значимость, чем Франклина. Однако, все те союзники уже уяснили свои роли в полном плане, даже если и не всегда могли понять всего размаха композиции или какова его истинная развязка, но все они знали, уже многие десятилетия, что, когда настанет срок, может статься, совсем не останется времени, чтобы предупредить всех заранее.

«Хотя я сильно сомневаюсь, что вряд ли кто из них ожидал, насколько мало времени у них останется,» – подумал он саркастически.

Он заметил шорох удивления, пробежавший по аудитории, когда он вышел на сцену, по очень весомой причине – сегодня был первый раз, когда он выступил из теней. Само существование, его и его генотипа, было слишком уж большой тайной за семью печатями, чтобы он мог открыто выступать от своего имени, что, признавал он, всегда дико раздражало его. О, он мог показываться на людях, но всегда анонимно, без какой-либо деятельности или подсказки, которая могла навести врагов Согласия на мысль о его существовании, и даже тогда – только после самого строгих (если не сказать больше – незримых) мер безопасности, предпринятых заранее. Вот почему большинство людей, сидящих здесь, фактически никогда не встречалось с ним… хотя он и имел опыт общения с некоторыми из них под прикрытием тщательно выстроенных личин, особенно когда личная оценка казалась необходимой. Действительно, для очень многих из этих людей, само его существование – как и его сыновей – всегда было немногим более, чем слухом, к которому они относились со здоровым скептицизмом, пока не получили чрезвычайный вызов на эту встречу, и даже те их них, кто получил сообщения или ком-вызовы от него, никогда не видели его истинного лица, как и не слышали настоящего голоса. Но теперь они признали его, и казалось, воздух наэлектризовался от взволнованного перешептывания.