Дэвид Вебер - Шторм из тени

Каким бы ни могло быть отношение новотосканцев к Амандине Корвизар, однако, вопроса об отношении адмирала Джозефа Бинга к Звездной Империи Мантикора не стояло. По мнению Чаттерджи, новотосканский старший офицер управления движением выглядел и звучал так, как будто кто–то вставил ему рукоятку метлы в определенное отверстие. Он был сухо корректен, едва не переходя на сторону откровенного бескультурья, хотя Чаттерджи не смог решить, было ли это, потому что он точно знал, что происходит, и был частью этого, или было ли это потому, что он не знал, что происходит, и искренне верил в ужасные истории своего правительства о порочном преследовании Мантикоры. Однако не было много сомнений в том, как считал Бинг.

* * *

— Пока новотосканское системное правительство готово терпеть ваше присутствие,«коммодор», — сказал Бинг, откусывая каждое слово, как если бы оно было осколком льда, — то так будет для меня. Я буду соблюдать этикет в отношении вас — пока, по крайней мере, предполагаю, что вы лично, не были участником грубых нарушений нейтральных прав Новой Тосканы здесь, в Скоплении. Солнечная Лига, однако, не посмотрит любезно на нарушения этих нейтральных прав, и особенно на уничтожение безоружных торговых судов и их экипажей. Я не сомневаюсь, вам приказано не обсуждать эти вопросы со мной, «коммодор», и я не буду настаивать на этом сейчас. Однако, в конце концов, то что происходило станет… достаточным разъяснением, скажем, для моего правительства для принятия официальной позиции по этому вопросу. Я с нетерпением жду того дня, когда, возможно, мы сможем обсудить это лицом к лицу. Доброго дня, «коммодор».

Это не была беседа— если ледяную одностороннюю тираду можно было бы назвать «обменом» — предназначенная, чтобы успокоить Чаттерджи. Действиями линейных крейсеров Лиги как-то не внушали спокойствия. Ни у кого из них не были подняты клинья или боковые стены, но близкое визуальное наблюдение — а на дальности до пяти тысяч километров можно было сделать очень близкий визуальный осмотр, даже не прибегая к развертыванию разведывательных платформ — было очевидным то, что их энергетические батареи были заряжены. Сенсоры обнаружили активные радар и лидар, а также то, что БИЦ определил как системы управления огнем ПРО. Технически это означало, что они были оборонительными системами, а не наступательными, но это было бессмысленным различием на такой ничтожной дистанции. Эти линейные крейсера точно знал, где находилось каждое из судов Чаттерджи, и на каком расстоянии, что было бы чрезвычайно трудно для них пропустить.

«Перестань, — сказал он себе строго. — Бинг является мудаком, но он не сумасшедший мудак… надеюсь. И только сумасшедший начнет войну только потому, что разозлился. Корвизар собирается закончить переговоры с Вежьеном и Кардот или одним из них в течение следующего дня или около того, после чего мы можем убираться отсюда. В то же время, все, что нам действительно нужно, это каждому человеку на нашей стороне оставаться холодным. Это все, что нам необходимо».

Он сказал себе это очень твердо, и мыслящая часть его мозга знала, что это логичный, убедительный анализ ситуации.

Тем не менее, он был просто счастлив, что оставил Наоми Каплан и «Тристрам» прикрывать его спину.

* * *

— Мне нравится это все меньше и меньше с каждой минутой, шкипер, — пробормотал лейтенант–коммандер Алвин Тальман.

— Я полагаю, это потому, что у вас есть функционирующий головной мозг, Алвин, — ответила Наоми Каплан, глядя на ее старшего помощника. — Во всяком случае, я не могу додуматься ни о какой–либо другой причине, почему вы хотели бы этого.

Губы Таллмана дернулись в короткой улыбке, но она никак не коснулась его глаз, и Каплан прекрасно его понимала. Напряжение должно было быть достаточно плохим на борту трех других кораблей подразделения, но по–своему, напряженность на борту «Тристрама» была еще хуже, потому что корабль Каплан был более чем в десяти световых минутах от Новой Тосканы. Благодаря платформам «Призрачного Всадника», они могли видеть то, что происходит — или, на данный момент, не происходит — в объеме всей планеты, даже если данные и изображение устаревало на десять минут, когда они его получали. Однако, даже с «Марк-16» не было ничего, что они могли бы сделать, если что–то случится так далеко, а их собственное безопасное изолированное расстояние от соларианских кораблей только заставляло их чувствовать себя извращенно виноватыми за свою беспомощную неприкосновенность.

Каплан осмотрела свой мостик, задумчиво рассматривая его вахтенных офицеров. У нее было время, чтобы познакомиться с ними по–настоящему, хотя она по–прежнему знала Абигайль лучше, чем любого другого — в том числе Таллмана, если на то пошло. Хотя это меняется, и она осознавала их сильные и слабые стороны, зная о том, как эти качества должны быть смешаны вместе, чтобы сила была усилена, а слабость компенсирована.

Так, например, О’Рейли продолжала мучительно обижаться позицией Абигайль. Она сумела удержать ее в узде достаточно, чтобы Каплан и Таллман не были вынуждены использовать официальное предупреждение — или, во всяком случае, любое дополнительное официальное предупреждение — но она не была уверена, что та собиралась останавливаться. В то же время, она обнаружила, что, несмотря на неприятные особенности характера О’Рейли, та была, на самом деле, очень хороша в своей специальности. Это, возможно, удержало ногу Таллмана от пинка ей под зад, чтобы она доказала это, но с тех пор она весьма улучшила отдел связи. На самом деле, Каплан раздражало, что лейтенанту это удалось, хотя она признавала, что это было довольно глупым с ее стороны хотеть, чтобы другие женщины были плохими в своей работе только потому, что она не чувствовала симпатию к ней.

А еще были другие. Лейтенант Осия Симпкинс, ее астрогатор, уроженец Грейсона. Лейтенант Шерилин Джефферс, ее офицер РЭБ, мантикорианка и светская до такой степени, как никто никогда не был, вероятно, тем не менее прекрасно сработалась с Абигайль… в отличие от О’Рейли. Лейтенант Фонзарелли в Инженерном, старший уоррент–офицер Загорский, ее офицер снабжения… Они были похожи на нити стали слоящиеся через один из этих грейсонских мечей, которые мастера выковывают так терпеливо. Они не были совершенными. На самом деле, они по–прежнему далеки от этого, что всегда недостижимая цель. Но они были хороши, одна из лучших групп офицеров корабля, с которой она когда–либо служила. Если она сумеет все испортить, это будет ее вина, а не их.

«Вот это веселый способ смотреть на вещи, Наоми, — сказала она себе язвительно. — Любые дополнительные рок и мрак ты хочешь вызвать дождем на себя сегодня?»