Дэвид Вебер - Шторм из тени

Намерением было обеспечить звездным системам–членам возможность защитить себя от любого рода деспотической центральной власти, с одной стороны, и систематически голодающих потенциально принудительных войн, которые центральная власть может финансировать, что позволит посягать на права граждан Лиги, с другой.

К сожалению, закон непреднамеренных последствий отказался быть обойденным. Универсальным правом вето можно было, действительно, лишить политические силы Лиги, но также успешно создать опасный вакуум. У Лиги, для того, чтобы просто выжить, а тем более для предоставления услуг, которые предвидели ее основатели, должен был быть какой–то необходимым управленческий аппарат центральной власти. Это был действительно очень простой выбор, размышлял Кармайкл. Либо появление некой центральной власти, либо Лига просто перестает функционировать. Поскольку, по статуту, соларианцы систематически исключались из возможности ведения дел Лиги, вместо этого они были вынуждены обратиться к бюрократическому регулированию.

И это сработало. В сущности, бюрократия стала саморегулируемой, и на некоторое время — век или два — она действовала не просто эффективно, но также и даже более или менее честно. К сожалению, люди, работающие в этой бюрократии, обнаружили интересное упущение в Конституции. На Акт Ассамблеи может быть наложено вето любым полным членом–системой, что означало, что не было никакой вероятности узаконенного деспотизма, но не было никакого положения о праве вето или отмене нормативных актов. Это потребовало бы создания кого–то или чего–то с законодательной властью, чтобы отменять или реформировать правила, а чиновники уже культивировали слишком много друзей и удобные »особые отношения», чтобы этого никогда не случилось. И в то время как федеральное правительство не могло принять никаких прямых мер налогообложения, не было и конституционного запрета на нормативные сборы или косвенные налоги — введенные обязательным постановлением, а не законодательным актом — на предприятия или межзвездную торговлю. Надо отметить, что все объединенные федеральные средства Лиги представляли абсурдно маленький процент солли от Межзвездного Валового Продукта, но, учитывая ошеломляющий размер МВП Лиги, даже небольшой процент представлял собой колоссальные в абсолютном движении денежные средства.

Были и фактические попытки политических реформ, но чиновники, которые писали правила Лиги, которые управляли ее назначениями и распределением расходов, всегда были в состоянии найти кого–то готового осуществить свое право вето, чтобы задушить эти усилия в колыбели. И всегда из чистой, самоотверженной, бескорыстной государственности, конечно же.

Тем не менее, здесь была видимость поддержки, как в театре кабуки1, которая была принята в правительстве Солнечной Лиги. Кармайкл знал это, тем не менее он чувствовал неоспоримое ощущение сожаления за то, что знал, какой удар он нанесет этому особенному соларианцу.

— Простите меня, — сказал Роэлас и Вальенте Кармайклу кладя традиционный и тщательно анахроничный портфель на колени. — Я совсем забыл спросить, могу ли я предложить вам освежающее, мистер посол.

— Нет, спасибо, министр.

Кармайкл покачал головой с улыбкой признательности за предложение министра иностранных дел. Многие из его коллег–министров, как подозревал Кармайкл, »забыли» бы сделать любое такое предложение послу неоварваров, независимо от богатства и коммерческой мощи звездной нации, которую он представлял. В случае Роэласа и Вальенте, однако, забывчивость была совершенно искренней. Было довольно освежающе, действительно, иметь дело со старшим политиком солли, который, казалось, не вынужден был искать пути, чтобы поставить »неоварвара» в надлежащее ему место. Что только добавило еще один пункт к сожалению Кармайкла этим утром.

После того как Роэлас и Вальенте кивнул в знак признания его вежливого отказа и сел обратно в свое кресло, Кармайкл открыл портфель и извлек его содержимое: компьютерный чип–фолио и единственный конверт из толстого кремово–желтого пергамента с гербом Звездного Королевства Мантикора и обязательной архаически–традиционной восковой печатью. Он на мгновение задержал их в руках, глядя на них. Конверт был тяжелее, чем фолио, хотя в нем содержалось не более трех листов бумаги, и он поймал себя на мысли, почему в галактике дипломаты на высоком уровне продолжали настаивать на физическом обмене документами в печатном виде. Поскольку содержание этих печатных документов всегда передается в электронном виде в то же время, и так как никто не удосужился на самом деле читать бумажные копии (за исключением, пожалуй, самых высоких уровней, когда они были первоначально переданы, и было плачевно для неуклюжего министра иностранных дел просто сорвать печать, открыть ноту и прочитать ее в присутствии посла, во всяком случае), то почему проклятые вещи отправляются в первую очередь?

Этот вопрос он задавал себе несколько раз за более чем половину стандартного века его службы в мантикорском дипломатическом корпусе. Он также был одним из самых уместных в отношении его собственной деятельности на протяжении семи стандартных месяцев после убийства адмирала Джеймса Вебстера, сделавшего его мантикорским послом в Лиге. После Битвы у Моники был более чем достаточный обмен дипломатической перепиской (хотя, если быть справедливым, большинство из нее было обменено на уровне значительно ниже, чем эта). Особенно после открытия мантикорцами участия «Рабсилы» и «Технодайна» в Квадранте Талботт. Без сомнения, Роэлас и Вальенте ожидал, что это будет больше вышеупомянутого, и, несмотря на его приятно внимательное выражение, он не мог с нетерпением ждать его получения. Тем не менее, Кармайкл искренне пожелал, чтобы «больше вышеупомянутого» было всем, что он собирался передать министру иностранных дел. К сожалению…

— Я боюсь, что пришел, чтобы призвать вас ответить на очень серьезный вопрос, министр, — сказал он в гораздо более официальном тоне. — Произошел инцидент — чрезвычайно серьезный инцидент — между вооруженными силами Ее Величества и Флотом Солнечной Лиги.

Вежливое выражение Роэласа и Вальенте почти мгновенно превратилось в непроницаемую маску, но не достаточно мгновенно, чтобы человек с опытом Кармайкла пропустил первоочередные шок и изумление, вспыхнувшие в глазах министра.

— Это, — продолжил Кармайкл, указывая на чип–фолио, — содержит полные записи датчиков о произошедшем. По инструкции министра иностранных дел Лэнгтри, я просмотрел их лично, с помощью капитана Деажело, моего военно–морского атташе. В то время как я, очевидно, менее квалифицирован в этих вопросах, чем был адмирал Вебстер — или, если на то пошло, чем капитан Деанжело — я считаю, что записи наглядно демонстрируют фоновые обстоятельства, последовательность событий, и их результат.