Андрей Ливадный - Первая Галактическая (сборник)

Желтые сорокасантиметровые цилиндры падали, с мелодичным звоном разлетаясь по сторонам, откатываясь к воротам ангара, отскакивая под днище челнока, а он стоял, оцепеневший, оглушенный, не в силах ни говорить, ни думать, ни двигаться.

Клонился к закату первый день его новой жизни.

Космопорт Кьюига.

Спустя десять минут

после посадки

Шахоев пошел к нему, когда медики уже отпустили Вадима, сделав ему несколько инъекций.

Техники, плотно обступившие челнок, дожидались, пока остынет потрескивающая обшивка. Вадим достал сигареты, пытаясь отыскать глазами Хьюго, и в этот миг увидел полковника, который шел прямиком к нему.

Нарвавшись на сумрачный взгляд Вадима, Шахоев не отвел глаз, лишь остановился в двух шагах, молча ожидая доклад пилота, потом, когда стало ясно, что Нечаев не собирается рапортовать, полковник указал на здание диспетчерской службы и произнес:

— Пошли, лейтенант, поговорим.

Вадим поначалу не шелохнулся, а потом все же кивнул.

Все равно ни доклада, ни разбора полета не избежать, но по внутренним понятиям Нечаева Шахоев был обязан находиться не тут, на земле, а там, в космосе… Почему он сам не возглавил самоубийственную атаку?..

— Я задержал старт второй волны, — внезапно произнес полковник, когда Вадим поравнялся с ним, шагая в сторону указанного здания.

Нечаев ничего не ответил, лишь почувствовал, что злоба, минуту назад душившая его, все же иррациональна, — кто–то должен был стать первым, получить и донести… нет, не рапорт о тех или иных победах, поражениях, смертях, а опыт, цена которого отмерена девятнадцатью человеческими жизнями…

Все изменилось вокруг, лопнула последняя нить, связывавшая его со старой, довоенной психологией, образом мышления, и в миг, когда в сознании болезненно оборвалась эта пуповина, он вдруг подумал о Диме Дорохове, вспомнив, КАК тот сидел на нижней ступени трапа «Иглы» и смотрел в ночь пустыми, выцветшими глазами…

Он не имел права психовать и злиться, но все же эмоции перехлестывали, пробивая все барьеры, которые пытались поставить в его сознании медики своими инъекциями.

В голове кружил, не останавливаясь ни на секунду, калейдоскоп обрывочных впечатлений, — это был изматывающий душу хаос стоп–кадров, способный довести сознание до полной невменяемости.

…Дверь кабинета закрылась за ними, мягко чавкнув уплотнителем. Шахоев сел за рабочий стол, включил терминал компьютера, что–то просмотрел на осветившемся дисплее, потом обернулся к Вадиму.

— О бое можешь не рассказывать, данные телеметрии шли через спутник со всех кораблей, атаковавших флот.

— Мы сделали хоть что–то? — глухо спросил Вадим, садясь в кресло.

Шахоев сумрачно кивнул.

— Атака твоего корабля оказалась наиболее успешной, — произнес он. — Анализ данных телеметрии с твоего бортового компьютера показал, что головной корабль — флагман флота «Деловер» получил две пробоины в корпусе главной надстройки, где располагается командная рубка. Огнем твоих орудий уничтожен основной узел датчиков локации и связи, а также в момент вертикального маневра огнем с боковых полусфер поражена орудийная башня ракетно–лазерного комплекса «Прайд», которая как раз поднималась из броневого укрытия.

— Я не стрелял при вертикальном маневре, — возразил Вадим.

— Огонь вел твой робот, — сказал Шахоев. — Ладно, давай так… — он посмотрел на Вадима, — ты можешь высказать мне все, что думаешь, но, когда выпустишь пар, я жду конкретного доклада и конкретных соображений.

Вадим молча посмотрел на полковника. Злость уже давно перекипела внутри. Осталась пустота, сосущая, непреходящая, которую было нечем заполнить…

— Я в порядке… — глухо ответил он.

— Тогда я слушаю тебя, лейтенант. — Голос полковника вдруг потерял все жесткие командирские нотки. Он тоже не имел опыта войны, несмотря на звание, и приходилось ему также несладко: ждать на земле, наблюдая гибель своих подчиненных, не в силах ни помочь им, ни предотвратить трагедию…

Нечаев только сейчас подумал об этом.

— Все… неправильно, — произнес он, не поднимая головы. — Челноки неуклюжи, заряды у орудий слишком мощные для использования в космосе, дистанция огня была выбрана ошибочно, противоперегрузочные системы не подходят для ускорений, которые испытывает пилот при реальных боевых маневрах.

— Что еще? Что помогло тебе успешно атаковать крейсер на неуклюжей машине, снабженной плохими системами и неадекватным вооружением?

— Я открыл огонь с дальней дистанции. Это затормозило корабль. К тому же рядом со мной был Хьюго — он выполнил ту часть работы, которую не смог сделать я из–за перегрузок.

— Хьюго — робот устаревшей модели.

— Я знаю, но в сложившихся условиях — он лучший из всех кибернетических устройств. У нас ведь нет боевых компьютеров, верно?

— Да. Я понял твою мысль. Роботы серии «Хьюго» разрабатывались для борьбы за выживание на чуждых планетах, поэтому его системный блок содержит элементы боевых программ…

— Да, — подтвердил его мысль Нечаев. — Нужно доукомплектовать каждый корабль вторым пилотом — андроидом.

Полковник некоторое время обдумывал слова Вадима, а потом вдруг спросил:

— Если встретишься в открытом бою с космическим истребителем Альянса, — выстоишь?

— Не знаю, — покачал головой Вадим. — На мой взгляд, орбитальный челнок никак не тянет на противоборство с подвижной маневренной машиной.

Полковник кивнул, соглашаясь.

— Я отменил старт второй волны по двум причинам, — внезапно произнес он. — Во–первых, продвижение вражеской армады приостановилось, — три корабля из четырех получили серьезные повреждения в результате таранов и прицельных попаданий. У нас есть шанс ударить их еще раз, прежде чем они отремонтируются и возобновят движение к планете. Во–вторых, наши техники уже ведут работы по переоборудованию подготовленных к бою челноков, с учетом всего горького опыта первой атаки… Но теперь, когда армада остановилась, она менее уязвима, — корабли ремонтируются под прикрытием постоянно барражирующих пространство истребителей, и все боевые системы крейсеров наготове…

— Зачем вы мне это рассказываете? — вскинул голову Вадим.

— Я хочу, чтобы ты подумал, как мы можем ударить по ним, и возглавил атаку.

— Я?

— Ты, — глядя ему в глаза, подтвердил Шахоев. — Ты и Дорохов. Иных кандидатур у меня нет.

Космопорт Кьюига. Две недели спустя

Второй раз Вадим воспринимал реальность, окружившую его в предстартовые минуты, намного острее, чем в первый.

Его поразила тишина, царящая над стартопосадочными полями космопорта. Челноки уже вывели из ангаров, и буксировщики, заглушив двигатели, стояли в стороне от рулежных дорожек.