Уолтер Уильямс - Война

– Оружейникам убрать дефектную ракету, – сказала Сула.

– Оружейникам убрать дефектную ракету, миледи.

Сула представила, что было бы, случись подобное по-настоящему: на эскадру летят семьдесят вражеских ракет с антиводородными боеголовками, они открывают ответный огонь, но неисправная ракета заполняет оружейный отсек жаром и радиацией, грозя погубить корабль, напряжение рвет нервы, от паники в скафандре усиливается запах…

Но ничего подобного не происходит. "Уверенность" следует сценарию, заранее написанному в штабе Торка. Неисправность ракеты запланирована, чтобы дать оружейникам возможность отработать ее изъятие из ракетной установки.

Сула сидела в скафандре, бубня что-то более или менее близкое к сценарию. Она сняла шлем и чувствовала себя лучше. Встречный залп сбил большинство вражеских ракет, остальные уничтожили лазерами. Оружейники с помощью роботов для контроля повреждений вынули неисправную ракету из ствола. Эскадра перешла в нападение, отбитое приближающимся виртуальным противником.

"Уверенность" погибла почти в начале боя, что позволило следующему по званию выжившему капитану взять командование на себя, пока не уничтожили и его. В результате Семнадцатую эскадру разгромили, пусть и вместе с ее противником.

Потеряв корабль, Сула приказала повару принести в командный центр кофе и прохладительные напитки, добавила в свою чашку клеверного меда и сгущенки и с удовольствием выпила, слушая по радио сообщения о ходе учений.

"Уверенность" уничтожали в трех из четырех последних маневров Торка. Сула была склонна думать, что это угроза.

Как только Семнадцатая эскадра очутилась в авангарде, стало ясно, что Торк планирует вычеркнуть Сулу из своего длинного списка хлопот. Это ведь она испортила его наступление на Заншаа, захватив планету самостоятельно; это она убрала выбранного им губернатора; это она вынудила его дать ей корабль. Наверное, он жалел, что ее нельзя было просто пристрелить. Слишком она для этого яркая, слишком знаменитая. Вместо этого он поймал ее на слове: "Я всем сердцем желаю вновь вести лояльных граждан в бой против наксидов", – и поставил в самое опасное место.

Признаться, нескрываемая безжалостность Торка восхищала.

В конце концов, она ожидала подобного. Она сама вручила ему свою жизнь, как только попросила о назначении в Праведном Флоте.

Но вопрос, как с этим быть, оставался открытым.

С ее точки зрения, существовал только один возможный ответ.

Придется стать легендой.

***

Единственный Праведный Флот Мщения продолжал неуклюже крутиться по системе Заншаа. К нему присоединялись новые корабли, по два, по три, а то и по пять сразу. Мартинес получал сообщения от старых знакомых. В одном из них его приветствовал Шушаник Северин, служивший теперь третьим офицером на "Скауте", фрегате Поисковой службы. Когда-то в Протипане он провел несколько месяцев на ледяном астероиде, прицепившись к нему на своей шлюпке, чтобы обеспечить Мартинеса и эскадру Чен новейшими разведдаными прямо перед битвой, за это его и произвели в лейтенанты, несмотря на низкое происхождение. Северин выглядел веселым и довольным своим положением, и Мартинес, помнивший о трудностях простолюдина Козинича, вздохнул с облегчением.

Его также впечатлило, что снабжавшейся в последнюю очередь Поисковой службе удалось заполучить только что сошедший с верфи боевой звездолет. Это первый военный корабль службы за много веков, пусть до конца войны он и будет в подчинении Флота.

Прислала письмо Мартинесу и мичман Аманда Таен, командующая транспортной шлюпкой, доставляющей грузы на военные корабли. Эта потрясающе красивая женщина делила с ним постель прямо перед женитьбой, и ее послание с ностальгией отозвалось в паху.

Он тут же задумался, сколько его бывших любовниц служит в Праведном Флоте, уже без него кружась вокруг Шаамы. Он насчитал четырех и остаток дня провел в подавленном настроении.

Терза и юный Гарет добрались до тайного пристанища Совета правления Флота – еще одно напоминание, что жене известно то, что Мартинесу знать не положено. Поток писем и видео от Терзы приходил постоянно. Мартинес пытался разнообразить ответы, но на корабле почти ничего не происходило. Он начал описывать Терзе сослуживцев, первой оказалась Казакова, а за ней последовали и словесные описания остальных в порядке понижения звания. Он сам не понимал, зачем ей слушать о людях, которых она не знает, но считал, что она должна оценить его старания. Когда закончились интересные для описания люди, он принялся рассказывать о картинах Флетчера, начав со "Святого Семейства с кошкой". Но описание его не удовлетворило. Он подумывал послать вместо этого изображение.

Мартинес еще дважды видел Сулу во время взаимных визитов офицеров. Они держались на расстоянии и не разговаривали.

Роланд прибыл на Заншаа и время от времени посылал ему сообщения. Он вошел в парламентский комитет, но оставалось неясным, чем они там занимаются. Но Мартинес особо и не интересовался.

Праведный Флот рос. Семьдесят кораблей. Восемьдесят один. Девяносто пять. Когда улетал флот наксидов, в нем было сорок семь кораблей. Мартинес спрашивал себя, собирается ли Торк вообще выступать.

Число лоялистских звездолетов дошло до ста девяти, когда из штаба Торка хлынули приказы. Цезуру усилили. Воинскому составу запретили писать домой письма, оставив лишь возможность выбирать стандартные сообщения. Все они являлись вариациями на тему: "Я здоров. Всем привет. Да здравствует Праксис!"

Двадцать два лайонских корабля были поручены старшему командующему Дофагу и оставлены охранять Заншаа на случай внезапной наксидской атаки. Тонкие кости их птичьих экипажей не выдержали бы ускорения, на котором Праведный Флот может преследовать врага.

Остальные корабли, последний раз обогнув систему и проведя еще несколько учений, чтобы привыкнуть к новому боевому построению, ускорились у Вандриса и полетели через тот же Третий тоннель, что и наксиды четырьмя месяцами ранее.

Мартинес отправил Терзе последнее письмо. Даже если он и нарушил границы дозволенного, он был уверен, что его сообщения цензурирует Миши и что Терза и так знает от отца о передвижениях Флота даже больше, чем ее муж.

"Не волнуйся обо мне, – писал он. – Мы уже побеждали и сделаем это опять.

Надеюсь, через несколько месяцев увидеть вас с Гаретом. Вы даже не представляете, как мне жаль, что мы так и не встретились".

Когда он написал слово "люблю", то был совершенно искренен.

Когда в начале мятежа командующий флотом Ярлат шел в Магарию, он мчался, как стрела, нацеленная в сердце врага.

Торк надвигался медленно и неумолимо, как прилив.