Уолтер Уильямс - Война

Мелодичные переливы голоса Торка превратились в невыносимый монотонный скрежет, действующий на нервы и заставляющий шевелиться волосы на затылке. Мартинеса душил поднимающийся гнев.

– Я спросил себя, – говорил Торк, – так ли надо действовать на войне. Конечно, пират может хвастать уничтожением станций, гибелью планеты, убийствами и принадлежностью к культу. Но достойно ли это пэра и офицера флота?

Он вскинул бледную лысую голову и уставился на сидящих.

– Не мне судить. Меня там не было. Я лишь скажу, что Единственный Праведный Флот Мщения не потерпит подобного. Мы не нападаем на планеты. Мы не убиваем беспомощный персонал пространственно-временных станций. У нас одна цель – сразить вражеский флот в бою, в честном бою, и, победив в нем, покончить с войной, разрывающей империю. Отклоняться от этого единственного курса немыслимо и недопустимо.

Он ткнул длинными пальцами в прозрачную столешницу.

– Мы сразимся с противником и победим его с помощью стратегии и тактики, завещанной нам предками, нашими великими предшественниками, по сравнению с которыми мы лишь бледные тени. Мы не допустим никаких отступлений, погубивших командующего флотом Кангаса. Лоялисты будут тщательно следовать правильной тактике, и она гарантирует победу.

Он пальцем показал на каждого из офицеров:

– Никакого преждевременного рассеивания, милорды! Любой корабль, желающий отделиться от строя, перед выполнением маневра обязан получить разрешение от главнокомандующего.

И вновь голос заскрежетал по нервам:

– Всё важное уже известно! Всё совершенное собрано в Праксисе! Всё новое является отклонением от Высшего Закона! Отклонения не допустимы!

***

– Никогда не думала, что меня назовет пиратом мое командование, – сказала Миши Чен, как только "Нарцисс" отделился от "Судьи Уруга".

– Не ему судить, – ответил Мартинес. И подумал, что зря Торк не упомянул о развеянных в прах двухстах торговых судах врага, о непоправимом вреде экономике наксидов и о том, что двадцать с лишним кораблей противника не примут участия в битве при Заншаа.

– Ну, мы хотя бы можем сами отрабатывать новую тактику, – продолжил капитан. – Торку не обязательно знать о каждом нашем шаге.

Но он ошибся. На следующий день Торк расформировал эскадру Чен. Легкий крейсер "Небесный", поврежденный при Протипане, отправили в доки Антопона на починку. Еще один легкий крейсер на пару с фрегатом поступили в распоряжение новой легкой эскадры. Крейсеры с торминельскими экипажами вошли в торминельскую флотилию, а два оставшихся корабля терранцев стали ядром только что созданной Девятой эскадры, в которую также включили три выживших терранских корабля Основного флота, три новых крейсера, пока не долетевших до Чиджимо, и "Бомбардировку Дели", сильно поврежденную в битве при Магарии и с тех пор находящуюся в ремонте.

Одинокий кадет-даймонг, выживший во время гибели "Ведущего" при Протипане и, как привидение, слонявшийся по "Прославленному", был переведен на флагман Торка, и Мартинес сразу подумал, что теперь там узнают гораздо больше обо всех "отклонениях" на флагмане Миши.

Утешало лишь, что Миши назначили командующей нового подразделения, а "Прославленный" его флагманом.

Новая тактическая система осталась неосуществимой мечтой по простой причине: ни Миши, ни Мартинес не доверяли своим подчиненным, опасаясь доносов. Эскадра Чен, сплоченная победой и верой в командира, была единым целым. Миши могла проводить запрещенные учения, имея все основания думать, что о них не сообщат Торку. Девятая эскадра доверия не заслужила. Миши с Мартинесом так и не решились предложить запрещенные эксперименты новому экипажу.

– Торк делает это намеренно, – сказала Миши капитану. – Пытается разделить всех неугодных ему, окружив их незнакомцами.

– Надеюсь, в результате он получит не карантин, а рассадник инфекции, – ответил Мартинес.

Ежедневно Торк, пользуясь старыми инструкциями, проводил учения. Казалось, его штаб пишет сценарии по двадцать девять часов в сутки. Все мелочи планировались заранее – каждый маневр, каждый выстрел, каждая потеря. Корабль судили не по эффективности в бою, а по способности подчиняться приказам.

Для всех знакомых с новыми методами и свободной формой экспериментов, придуманных Мартинесом, Миши и Дофагом, учения Торка стали тягостным разочарованием. Мартинес думал, что тот, кто участвовал в настоящем бою, знает, что там нет сценария, и считает, что муштра Торка лишь бездарная потеря времени.

Но сам главнокомандующий ни разу не был ни в настоящем бою, ни на экспериментах Мартинеса. Учения следовали одно за одним, ничем не отличаясь друг от друга. Оставалось надеяться, что главнокомандующий наксидов такой же доктринер, как Торк.

Правда, Мартинес не мог отрицать, что учения позволяют новым кораблям попрактиковаться в основных построениях. Умения необстрелянных офицеров и в спешке набранных рядовых оставляли желать лучшего. Даже Мартинес, став капитаном "Короны", был более умел, чем они.

Четырнадцатая легкая эскадра Алтажа вернулась из рейда через три дня после расформирования эскадры Чен. Когда-то Мартинес командовал ей и теперь смотрел на тактический экран со смешанным чувством ностальгии и смирения. На борту уже не было тех, с кем он шел в бой при Магарии и Хон-баре. Знакомые корабли вели незнакомцы.

Миши хотела знать, как Четырнадцатая эскадра решила проблему ракетных атак на релятивистских скоростях, и спросила об этом лично у Алтажа. Тот ответил, что просто уничтожал все пространственно-временные станции на своем пути.

– У Торка опять появится возможность употребить слово "пират", – предсказала Миши, и ее предсказание вскоре сбылось.

Деятельность при штабе Торка не ограничивалась скучной муштрой и дисциплиной. Офицеры постоянно посещали друг друга, обменивались обедами, вечерами и приемами. Прибывали новые корабли, и их тут же навещали или приветствовали старые знакомые. Леди Элисса Далкейт, первый лейтенант Мартинеса на "Короне", позвала его на шикарный ужин на новый фрегат "Отвага". Маленький блондин Вондерхейдте, которого Мартинес продвинул по службе, когда "Корона" летела из Магарии, пригласил на обед к себе в кают-компанию и поразил всех собравшихся офицеров подробным рассказом о спасении "Короны". Ари Абача прибыл на "Прославленный" с бутылкой вина Чен и вяло жаловался, как его, второго лейтенанта, заваливают работой на "Доблестном". Суровый старший инженер Махешвари, по-прежнему красивший роскошные усищи в невероятный оттенок рыжего, прислал вежливую открытку с приветствиями и поздравлениями из машинного отделения своего нового фрегата. Командующий эскадрой Дофаг, победивший при Хон-баре благодаря советам Мартинеса, сделал его почетным гостем на большом приеме, а там капитан натолкнулся на сияющую улыбкой кадета Келли, с которой они славно порезвились в постели, после того как наксиды чуть не распылили их на атомы.