Тимоти Мэдден - Запредельник

— А тебе не кажется, что это будет не совсем удобным?

— Мне кажется, что тебе следует обо всем хорошенько подумать, а уж потом принимать решение. При внимательном рассмотрении в этом мире все возможно, если ты сам веришь, что то, что ты делаешь — правильно, ты этого хочешь, и если ты пользуешься достойными способами, чтобы получить желаемый результат. Вот главный урок, вынесенный мной, прежде чем мы совершили невозможное.

— Понимаю, — задумчиво проговорил Маккензи. — Но не всегда так просто узнать, что на самом деле правильно, а что ложно, по крайней мере для простых смертных, как я. Боюсь, что ты — совсем другое дело.

— Вовсе нет, Мак. Возможно, я не всегда отдаю себе отчет, что правильно, но, во всяком случае, я всегда знаю, когда была не права. В таком случае нужно просто попытаться вернуть долги.

Маккензи с любопытством смотрел на экран монитора.

— Я подвергла Светлу смертельной опасности, потому что не знала тогда, куда может завести необузданная любовь. Я попыталась вернуть свой долг, но чувство вины не покинет меня до тех пор, пока ты не простишь меня.

Маккензи смущенно наклонился вперед и сказал:

— Я прощаю тебя, Шейла. Возможно, что ты представляешь собой какую-то новую форму разума, но ты так же, как и любой из нас, можешь делать ошибки. Когда ты на самом деле заботишься о ком-то, то вполне естественными становятся ошибки, потому что ты зацикливаешься на значении, которое этот человек имеет для тебя. Думаю, что мы с тобой прошли через это состояние. Тебя не за что винить, раз ты поступала так, как считала нужным, раз ты сама поняла свои ошибки.

— Да, Мак, я согласна с тобой. Но я все-таки должна услышать сама. Ведь я киборг и предназначена для речевого общения. Чтобы слова стали реальностью, я должна их услышать. — Она помедлила. — Так ты прощаешь меня?

Он усмехнулся:

— Да, я тебя прощаю. Теперь ты довольна?

— Не совсем, Мак. Это не точное выражение, чтобы передать мое состояние. Я удовлетворена.

— Прекрасно. Таким образом, мы достигли необходимого компромисса.

— Я очень рада, что ты так думаешь, Мак. Компромисс является единственной действующей основой для развития человечества в этом сложном и жестоком мире. — Она молчала целую вечность. — Но я боюсь, Мак, боюсь того, что я наделала, потому что в дальнейшем ты можешь меня за это возненавидеть.

Он был не вполне уверен, что правильно понял ее мысль.

— Если ты имеешь в виду, что не предупредила меня, что Сирусу было известно, что мы летим, чтобы предупредить Светлу и Группу Эхо, или что ты создала своего двойника, то не волнуйся об этом. Мне следовало подумать тогда, чем я рисковал, а я не видел перед собой ничего, кроме опасности.

— Рада слышать твои слова, но я имела в виду другое.

Она снова замолчала. Единственным признаком ее присутствия был переливающийся разноцветьем красок экран. Наконец она снова заговорила:

— Так много всего произошло с тех пор, как ты позволил мне… стать кем-то, что мне порой кажется, приличны ли наши взаимоотношения, особенно в свете того, что… я люблю тебя. Поэтому я не уверена, что ты по достоинству оценишь то, что я недавно для тебя сделала.

— Господи, ты перестанешь меня мучить или нет? О чем ты говоришь?

— Ну, ладно, Мак, раз ты сам настаиваешь… Посмотри на видеоэкран, и я покажу тебе.

Монитор вспыхнул ярким светом, и сквозь мерцающие блики начало проступать изображение. Сначала оно было очень расплывчатым, но потом постепенно становилось все более четким, превращаясь в нежный овальный контур лица. Оно было совершенным с точки зрения линий, обрамленным волосами цвета спелой пшеницы. Глаза были небесно-голубыми, в них мелькали теплые золотые огоньки. Они казались абсолютно живыми. Маккензи был настолько потрясен увиденным, что не заметил, как глубоко втянул в себя воздух.

— Тебе нравится, как я выгляжу, Мак? — голосом Шейлы проговорило лицо на экране. Маккензи никак не мог обрести дар речи. Она улыбнулась.

— Не нужно ничего говорить. Я и так вижу, что тебе понравилось, и я очень довольна. А теперь, до свидания.

Видеоэкран вновь наполнился красками, а потом померк.

Несколько секунд Маккензи сидел неподвижно. Шейла застала его врасплох. Хотя здравый смысл подсказывал ему, что создание очертаний человеческого существа было вполне логичным продолжением процесса ее развития, другая половина его сознания била тревогу. Ее лицо было невыразимо прекрасным.

«Боже мой! — подумал он. Но как она могла появиться на голографе? А если она осуществила материализацию голографического изображения? Неужели она способна принять материальные формы, которые могут быть ощутимы?» От этой мысли мороз пробежал по коже, но в то же время это было чрезвычайно интересно. Он даже подумал, что его назначение как человека в этом мире было полностью выполнено в тот момент, когда он позволил Шейле продолжить развитие.

Маккензи полулежал на кушетке, витая где-то посреди сна и яви, когда вдруг раздался голос Инайю:

— Сэр, в саду вас ожидает делегация фермеров Гидропонной Ассоциации. Если вы не забыли, вы должны вручить награды за достижения в области сельского хозяйства ее молодежному крылу.

— О, да. А я совершенно об этом забыл. Спасибо, Инайю, — сонным голосом проговорил Маккензи.

— Всегда к вашим услугам, Маккензи-сан.

Он встал и положил на стол книгу, которую вот уже некоторое время безуспешно пытался одолеть. Потом он направился к выходу в сад. На ходу он вспомнил, как стоял здесь, ожидая появления Сируса Магнума. Казалось, с того момента прошла вечность.

Он отворил двери и вышел.

Вид сада всегда наполнял его сознание покоем и умиротворенностью. Чередование света и тени, мелькавшие в причудливой игре перед глазами, когда он шел по усыпанной гравием дорожке, напомнило ему о роще мангалам в лагере и о Светле. Он знал, что в самом ближайшем времени ему придется принять решение об их будущем, и это решение должно было устроить их обоих.

Он отказался отозвать ее и отстранить от командования, когда начал производить расстановку кораблей во флотилии. А потом, спустя две недели, ему пришло по электронной почте письмо. Инайю вложила его в папку с поступившей корреспонденцией, не сказав ни слова.

Он остановился под гигантской пальмой и вынул из кармана конверт. Оно было страшно потрепанным, и поэтому он бережно развернул его, стараясь не порвать, и, наверное в двадцатый раз, прочел от начала до конца.

Я безмерно счастлива, что ты находишь деятельность вверенного мне звена эффективной и даже счел возможным оставить нас здесь, чтобы защищать интересы Конкордата. С другой стороны, было бы нечестным скрывать от тебя, как мне тебя не хватает, временами почти невыносимо быть от тебя вдалеке.