Олег Силин - Фимбулвинтер. Пленники бирюзы

Да, в кабине было нечто помимо белого света. Или по ту сторону кабины? Если горит свет, значит, коммутация продолжается. Но двери во время перемещения должны быть закрыты! Иначе…

Додумать Трин не успел. Это «что-то» вползло в кафе. Или правильнее сказать, вплыло? Оно парило в метре от пола – едва различимое облако маленьких искорок. Двигалось медленно, но неудержимо. Всё вползало и вползало, и похоже было теперь не на облачко, а на длинный язык.

Девушки попятились от кабины к столику Трина. Теперь уже за ним никто не сидел, – увидев странного «посетителя», Геральда тоже вскочила со стула.

– Это что такое? – обернулась к ней Макса.

– Да я откуда знаю?!

Из кабины лифта уже тянулось несколько языков. Один опустился к полу, лизнул его, оставив внушительную борозду. Другой прильнул к стене, и облицовка мгновенно начала таять. Самый первый успел забраться в кафе целиком. Длину его определить было невозможно – язык то растягивался, то сжимался в пузатый бочонок. Он неторопливо проплыл над центральной площадкой и свернул в одну из «ложноножек» помещения-кляксы. А секунду спустя оттуда донёсся отчаянный женский крик.

Трин ошибся – не все девушки сбежались поглазеть на «битву за Алекса Б». Толстушка с клетчатой головой осталась за столиком – лакомилась пирожными. Неожиданное вторжение застало её врасплох. Теперь девушка орала и трясла руками, разбрызгивая на пол и стены фонтаны крови. И на искрящиеся языки они тоже падали.

Языки словно почуяли пищу. Встрепенулись, потянулись наперерез.

– Стой! – опомнившись, закричал Трин. – Назад!

Но девушка то ли не слышала, то ли не понимала его. Размахивая руками, на которых уже недоставало пальцев, она бросилась к спасительному свету кабины. В самый клубок искрящихся языков.

Трину захотелось ущипнуть себя, зажмуриться – лишь бы побыстрее проснуться. Но ни первого, ни второго он не сделал. Стоял и смотрел на происходящее.

Толстушка будто лопнула беззвучно, рассыпалась на части. Под «поцелуями» языков они таяли куда быстрее, чем облицовка стен – руки, ноги, ошмётки торса. И кровь не хлестала – мгновенно «впитывалась» в искрящееся нечто.

Девчонки завизжали. Хором. Так громко и отчаянно, что у Трина в ушах заложило. Расписанная в чёрно-белую клетку голова выкатилась из клубка под ноги смуглой брюнетке с шрамированными цветочками на щеке. Та рефлекторно отпихнула её носочком сандалии и хлопнулась в обморок. Остальные завизжали ещё отчаяннее, переворачивая стулья, бросились в самый дальний «угол» округлого выступа. Миг – и Трин обнаружил, что по эту сторону стола их всего двое – он и Матикса Саби. Трое, если считать валяющуюся в беспамятстве брюнетку.

– Трин, я этого не заказывала! Я не хочу в этом участвовать! – орала где-то за его спиной Геральда.

– Это вообще безобразие! – вторил ей Алекс Б.

Трин на них не смотрел. Не мог отвести взгляда от искрящегося языка, медленно плывущего в их сторону.

– Трин, это ведь не гипно, это всё в реале происходит? – тихо прошептала Макса. Единственная из всех, она не визжала.

– Да… кажется.

– И что нам делать?

– Вызывай спасателей.

– Думаешь, они успеют?

– Думаю, нет. Нужно уходить куда-нибудь.

– Куда? Здесь только одна дверь.

Трин оглянулся на визжащую, закрывшую лицо руками Геральду. У неё спрашивать бесполезно. Да и откуда шеф-кондитеру знать, как устроено его кафе? И кто вообще это может знать? Архитекторы, голодизайнеры, рисовавшие интерьер? Или техники? Они ведь… А, собственно, чем они занимаются?

Внезапно Трин понял, что он, считающий себя одним из самых умных и образованных людей, почти ничего не знает об окружающем мире. Комфортабельный, благоустроенный Мегаполис, раскинувшийся на сотнях планет, жил как бы сам по себе. Он заботился о населяющем его человечестве, кормил, оберегал, развлекал, выполнял любую прихоть. А человечество заботилось о Мегаполисе… Наверное.

– Трин! – Макса дёрнула его за руку, выводя из ступора.

Да, медлить нельзя ни секунды. Он обвёл взглядом стены, пол, потолок. Ни единого шва, будто всё помещение вырезали в огромном монолите берилла. Но это ведь не монолит, не кристалл, это пластик! За ним могут быть технологические тоннели, проёмы. Знать бы, где они…

Взгляд остановился на столешнице. Больше не раздумывая, Трин ухватился за неё, дёрнул что было силы. Это оказалось так неожиданно, что девушки прекратили визжать. Хороша картинка: известный психоаналитик громит кафе, столики выкорчёвывает. А он его таки выкорчевал! Вместе с толстой ножкой и какими-то «корнями». И там, где столик стоял, открылось отверстие. Достаточное, чтобы в него мог протиснуться человек.

Столик оказался на удивление лёгким. Размахнувшись, Трин швырнул его навстречу языку – может, хоть ненадолго задержит? Скомандовал:

– Все туда, по очереди. Быстро!

Никто не шелохнулся. Розововолосая промямлила дрожащими губами:

– Я не полезу. Я больше не хочу участвовать в этом шоу!

Геральда, Алекс Б, девушка с бантом и девушка с дредами непонимающе уставились на неё. А Макса вдруг засмеялась.

– Ты в самом деле дура! Это – не шоу.

И, оттолкнув оказавшегося на пути Алекса, шагнула к чёрной дыре. Присела, свесила ноги, начала опускаться. Трин испугался, что внушительный бюст застрянет. Но нет, прошёл.

Макса облегчённо улыбнулась.

– Здесь есть на что стать!

Присела и скрылась во мраке.

Уговаривать никого больше не пришлось. Одна за другой девушки исчезали в отверстии. Последним Трин загнал туда Алекса Б. Уже и сам сунулся было, когда вспомнил об упавшей в обморок брюнетке. Обернулся…

Лучше бы не оборачивался! Да, столик задержал искрящуюся тварь. И тело брюнетки – тоже. Теперь от первого не осталось ничего, а от второго… Съеденная недавно пачуанча рванула вверх по пищеводу, Трин согнулся в три погибели, извергая её из себя. И поспешно нырнул в отверстие.

Это был технологический туннель. Узкий, так что на четвереньках не протиснешься, тёмный, насквозь пропахший специями. А главное, непонятно, куда он вёл! Трин боялся, что если кто-то спросит об этом, он не выдержит, сорвётся. Перед глазами стояло искромсанное, наполовину превратившееся в кровавую кашу тело брюнетки. И та, вторая девушка, развалившаяся на части, оторванная голова на полу. Ему приходилось видеть мёртвых – самоубийства, эксцессы девиантов, – такая уж профессия, ничего не поделаешь. Но саму смерть, тем более настолько жуткую, никогда… К счастью, никто не спросил.

Туннель петлял, раздваивался, в стенах его зияли подозрительные отверстия, откуда сочился горячий приторно-сладкий пар, а пол то и дело проваливался узкими бездонными колодцами. В конце концов беглецы вывалились в коридор, хороший хотя бы тем, что в нём было относительно светло – панели на потолке тускло светились. А закончился этот коридор обычной двустворчатой дверью. Стоило хлопнуть по ней ладонью, как половинки послушно скользнули в пазы.