Михаил Костин - Земля – Паладос

Барышни все еще обсуждали несчастную распутницу Луизу, когда самодвижущаяся полоса обогнула массивную колонну из белого металла. Грон сиганул на выложенную из камня платформу, что служила входом в Диспетчерский центр. Не останавливаясь, проскочил через большой круглый провал входа и поспешил к третьему терминалу, чтобы сдать свой дневной отчет о проделанной работе, хотя парень и не понимал, зачем это нужно, ведь занятие его было однообразным и скучным. Грон частенько говорил: «Дело плевое — следить за лезвиями и ничего не делать». И эта характеристика в полной мере соответствовала действительности. Большую часть времени Грон просто стоял около большого выключателя и пристально наблюдал за возможными посторонними предметами в горной породе. Время от времени юноша останавливал лезвия и чистил их, просто потому, что скучал. Изредка он ходил вдоль поточной линии и изучал куски породы. Да еще слушал Мастера Элиота, который, в отличие от Грона, был всегда занят.

Старый рабочий Дробилки отвечал за все двенадцать этажей, на которых трудилось около трехсот человек и вдвое больше роботов. У него никогда не было и минуты отдыха. Стоило только Мастеру расслабиться, как на линии обязательно случалось что-то, требующее его вмешательства. И старик кричал, ругался на чем свет стоит и, проклиная свою судьбу и всех, кто встречался ему на пути, мчался исправлять неприятность. А неприятности происходили постоянно.

К счастью для Грона, у него никаких проблем с Мастером Элиотом не возникало. Лопасти всегда перемалывали горную породу, а песок всегда передавался на следующую станцию, которая была спрятана за металлической дверью. По крайне мере он так думал. Но не успел Грон подойти к терминалу, как за спиной прозвучал знакомый голос:

— И что это мы здесь делаем?

Грон вздрогнул и повернулся. Перед ним стоял Мастер Элиот, но никого другого рядом больше не оказалось.

— Я? — робко вымолвил Грон.

— Конечно ты, кто же еще?

— Я… Я сдаю дневной отчет.

— Замечательно, а ты ничего не забыл?

— По-моему, нет.

— А по-моему, да.

Грон тупо уставился на начальника.

— Сколько часов сегодня ты провел на рабочем месте?

— Десять.

— Нет, не десять, — возразил Мастер Элиот, — а восемь с половиной. Остальное время ты шатался без дела между уровнями.

— Да? — искренне удивился Грон.

— Да. А значит, ты задолжал Дробилке еще один час и тридцать минут.

— Что же мне теперь делать?

— Что делать, что делать! — рявкнул старый рабочий. — Возвращаться на свое рабочее место — вот что делать.

Грон спорить не стал. Он отшатнулся от терминала и поспешил обратно к общему транспортному туннелю.

Ухнуло. Очередная глыба с грохотом шваркнулась на металлическую ленту транспортера. Грон поерзал. Стул, на котором он сидел, был жесткий и неудобный. Но работать стоя, когда есть возможность сесть, не хотелось.

Конвейер медленно потянул свою нелегкую ношу к огромным лезвиям. Ножи, повинуясь заложенной программе, резко упали вниз. Комнатушку окатило глухим треском. Лезвия врезались в глыбу с такой силой, что та раскололась, словно орех, по которому зачем-то ударили кузнечным молотом.

Парень протяжно зевнул, широко раззявив рот. Весь этот процесс он наблюдал несчетное количество раз. Конвейер монотонно с прилежностью школяра повторял свою работу. Неровного размера куски проехали остаток ленты и свалились на другой транспортер. Тот поволок их к лезвиям поменьше. Снова грохнуло, немного тоньше и тише. Осколки глыбы разлетелись на еще более мелкие кусочки. И так повторялось снова и снова — до тех пор, пока горная порода не превратилась в песок. Лента дотянула песчаную горку до стены, и готовый продукт исчез в открывшемся на дальней стене отверстии. Как только песок оказался по ту сторону стены, дверцы снова закрылись. Когда-то давно, в первые дни работы здесь, Грон пытался подловить момент и подглядеть, что происходит с песком за стеной. Он промучился с этим довольно долго, пока наконец не понял: конвейер устроен таким образом, что заглянуть в соседнее помещение невозможно.

Он снова поерзал. Сидеть было особенно неудобно. Бросив наблюдать за глыбой, которая один черт никуда не денется, Грон слез, чтобы поправить сиденье. Машина всего лишь на мгновенье выпала из поля его зрения, потому сказать, что произошло в следующий момент, он не смог бы даже под пыткой.

Но вместо привычного треска почему-то раздался мерзкий с присвистом скрежет. Следом за ним комнату наполнил звук ломающегося металла, откуда-то сверху вырвался столб пара. Грон отшатнулся, и это спасло ему жизнь. Два огромных лезвия пролетели над головой и впились в стену и в дверь, перекрыв пути к отступлению.

Ноги предательски затряслись, и напуганный парень грохнулся на пол. Струи пара ударили с новой силой, а от страшного скрежета нестерпимо захотелось вскочить и бежать сломя голову. Но бежать было некуда, и Грон сжался, обхватив голову руками и зажмурив глаза.

Посмотреть, что происходит, юноша решился, только когда прекратился скрип и затихло металлическое эхо. Впрочем, он все равно ничего не увидел. Вокруг клубился пар, оседая густым туманом, и разглядеть хоть что-то за этой молочно-белой пеленой было невозможно.

Парень поднялся и нащупал еще пять минут назад казавшийся неудобным стул. Мысли скакали в голове, как напуганная шпана, уцепить хоть одну из них не представлялось возможным. Грон зачем-то уселся на сиденье и ошалело вытаращился туда, куда обязан был смотреть по долгу службы.

Сквозь оседающий туман начали проступать корявые черные тени. Когда пар почти рассеялся, стала понятна причина аварии. На ленте конвейера, прямо под барабаном, среди кусков разбитой горной породы парень разглядел пыльную железяку.

— Ух, ничего себе, — пробормотал Грон.

Он подался вперед, но со стула не слез. В общем, это и не требовалось, все и так было видно как на ладони. Железяку зажало между лентой транспортера и барабаном, а ее края находились как раз под сломанными лезвиями. Должно быть, эта штуковина была спрятана внутри глыбы. Выходит, его вины в аварии нет. Вот только как это объяснить Мастеру? Парень повернулся, глянул на торчащие из стены сорванные лезвия и пришел к выводу, что гнев старика Элиота ему уже не так страшен.

Первое потрясение прошло, и Грон наконец рискнул слезть со стула и подойти ближе. Железяка была довольно внушительных размеров и имела форму куба. К своему удивлению, парень заметил, что лезвия барабана совершенно не повредили гладкие металлические грани. Остатки страха мгновенно улетучились, уступив место здоровому любопытству. Грон наклонился вперед и провел рукавом по пыльной поверхности металла.