Андрей Негрий - Мост в Ниткуда

«Корсар» мягко опустился на гравитационную подушку в огромном кратере и Андрей, тщательно проинструктировав Аэле, на период своего отсутствия, начал собираться в дорогу.

Готовился он тщательно. Помимо гибкой брони, со встроенным генератором Статис–поля, Воинов оставил браслет, перецепив его на правую руку, а под ключицу вживил биомаячок, позволяющий контролировать его передвижения с корабля. В завершение, он надел свою форму, тщательно ее отгладив и застегнул ремешок командирских часов на левом запястье. Посмотревшись в зеркало, Андрей остался доволен своим видом.

Собрав весь экипаж в кают–компании, адмирал распределил обязанности, и отдал последние распоряжения, передав командование кораблем Аэле. Девушка, лично отвечающая за его безопасность, запротестовала против его одиночного отбытия, но тот остался непреклонен. Он хотел сначала уладить семейные дела, а потом заняться

основной миссией. До этого момента «Корсар» должен был оставаться на своем месте.

Проводы были короткими. Боевой одноместный модуль оторвался от туши крейсера, словно блоха и, сделав крутой вираж, вышел на прямую трассу к Голубой планете. Над поверхностью земли Андрей должен был покинуть машину и приземлиться на антиграве.

На экране боевого компьютера светилась карта местности с координатами трассы полета. Световое табло давало обратный отсчет времени до момента прыжка, и Андрей отключил защитное поле, проверяя крепление антигравитатора. Сильный взрыв сотряс машину, выведя ее из режима упорядоченного полета. Модуль начал быстро терять высоту. Автоматически включились экраны заднего плана — два истребителя быстро догоняли поврежденный аппарат. На экране зловеще плясали языки оранжевого пламени со стороны левого двигателя. Где‑то заклинило рули, и Андрей с трудом выровнял и удерживал машину в горизонтальном положении. Жаль было терять хорошую технику, но Воинов прекрасно понимал, что до корабля модуль не дотянет. Он поставил механизм самоуничтожения на три минуты, включил боевой компьютер и, отжав рычаг экстренного катапультирования, покинул горящую машину. Модуль резко сбросил скорость и провалился вниз. Истребители, не ожидавшие такого маневра, проскочили вперед и вспыхнули под лучами импульсных бластеров, рассыпаясь на части.

Мягко опускаясь на землю, Андрей видел, как раскрылись купола парашютов сбитых экипажей, а вдали полыхнула малиновая зарница. Через некоторое время пророкотал раскат далекого, но мощного взрыва. Мягкая сила антигравитатора несла Воинова над ночной землей. Он давно потерял ориентиры и летел, пока не иссякнет заряд в батарее аппарата. Внизу происходило что‑то невообразимое — то ли праздник, то ли война: горели костры, взрывались петарды, вспыхивали разноцветные фейерверки, доносились крики и темноту прорезали светящиеся разноцветными огоньками пунктиры трассирующих пуль.

Включив подсветку на браслете, Андрей определился на местности. С курса он сбился после попадания ракеты в модуль. На целых четыре градуса. Куда направиться теперь он и понятия не имел. Со стороны гор, нависающих черными громадами, послышался нарастающий шум винтов. Воинов пошел на снижение, и в это время вспыхнули прожекторы. Они быстро нащупали хищные силуэты вертолетов, и огненные трассы потянулись им на встречу. С подвесок к земле устремились ракеты. Рядом с Андреем пронеслась охваченная пламенем машина, и в звездное небо взметнулся кроваво–багровый гриб взрыва, погасив звезды и расколов ночь надвое. Взрывная волна отбросила Воинова в сторону. Быстро спустившись на землю, посреди камней, офицер нашел расщелину в скалах, где и решил переждать до рассвета.

На этой Земле шла война.

Едва дождавшись, когда первые лучи солнца позолотят заснеженные вершины гор, Воинов выглянул из своего укрытия. По дну ущелья, на склоне которого он отсиживался, извивалась дорога. На обочине дымились исковерканные остовы машин, танков и бронетранспортеров. В скалах чадили обломки сбитого ночью вертолета. Издалека слышалась артиллерийская канонада и автоматные очереди.

«Вот вляпался…, — подумал Андрей и сплюнул. Хотелось пить, но воды поблизости не было. — За месяц не выберешься из этой заварухи. — Он еще раз осмотрелся по сторонам. — Куда это я попал? Афган? Кавказ?»

Из‑за хребта с ревом вырвалось звено «горбатых» МИ-24, были без опознавательных знаков на броне и, прижимаясь к скалам, полетели в сторону сужающейся расщелины, в которой терялась дорога.

Андрей проверил свое снаряжение и начал потихоньку спускаться к дороге, укрываясь за валунами. Из расщелины послышалась целая серия сильных взрывов и бешеная канонада. В небо, над горами поплыл черный дым. «Не иначе нефть горит. — Мелькнула мысль, — Ну и ну…, повезло, блин…. Стратег хренов…». Он сидел за насыпью, между скал, метрах в тридцати от дороги. Выстрелы приближались. Из‑за утесов вынырнула пара «вертушек» и, набирая высоту, начала уходить на восток. Словно по мановению волшебной палочки, дорога ожила. Появились машины с цистернами, под охраной танков и бронетранспортеров. Колонны крытых «КамАЗов», поднимая тучи пыли, проносились на высокой скорости.

Засосало под ложечкой. Воинов достал две таблетки концентрата и одним махом кинул их в рот. «Как же выбраться из этого бедлама? — Судорожно соображал он, вытирая испарину со лба. Он неоднократно слышал про дикие нравы горных народов, о торговле людьми, рабстве на долгие годы, и не хотел проверить все это на практике. Да и времени не было. Так ничего и не придумав, офицер решил дождаться вечера в скалах, и стал потихоньку отползать назад. Сильный удар в живот и звук взрыва, вот и все, что почувствовал Андрей, перед тем как провалиться в беспамятство от боли. «Мина…» — это было последнее, о чем он успел подумать.

Офицер мучительно приходил в себя.

Первое, что он увидел, открыв глаза — белый потолок. Дальше были белые стены в паутине трещин и окно с грязными стеклами, перечеркнутые бумажными лентами крест — накрест.

Когда зрение сфокусировалось окончательно, Андрей рассмотрел такие детали, как растяжки, гирьку и гипс на ногах. Звуки доходили, словно через вату. Он попробовал пошевелиться, но не смог, поэтому скосил глаза в сторону. Переполненная комната представляла собой неприглядное зрелище: люди лежали вповалку на матрацах, брошенных прямо на пол, тут и там виднелись окровавленные бинты и лохмотья грязной одежды. Усталые, серые лица с ввалившимися глазами, почерневшие пальцы, сжимающие дымящиеся самокрутки, грязные сапоги. Наконец обоняние донесло до него вонь давно не проветривавшегося помещения, и Воинов поморщился. Вместе с сознанием стала возвращаться боль. Она заставила напрягаться все тело, выворачивая внутренности и дробя кости, костенеть от своей невыносимости.