Мюррей Лейнстер - Туннель времени (сборник)

Они считали, что корабль повернулся и лег на прежний курс, но тучи и цветные пятна под ними поплыли вперед, а корабль швырнуло вбок, в то время как ракеты все горели и горели. Земля словно пробудилась, испугавшись несущегося на огромной скорости чудовища, и бросилась прочь.

— Это какое–то сумасшествие, — с трудом выговорил Джо. — Если бы только корабль был легче, если бы у нас было больше ракет, мы смогли бы приземлиться, как следует. Сейчас же мы можем только попытаться…

Хейни отвернулся от иллюминатора, расположенного в носовой части корабля, и когда попытался заговорить, черты его лица изменились, потому что кровь, не выдерживая ускорения, раздула его губы и щеки. Через минуту он закрыл глаза, чувствовалось, что они готовы вылезти из орбит. Он тяжело дышал:

— Джо, выгляни наружу… Шансов почти нет, но с катапультируемыми креслами мы сможем… сделать это.

Он пошел назад, к своему креслу, но бороться с давлением спусковых ракет было нелегкой задачей. Хейни с трудом передвигался, придавленный массой собственного тела, превышающей во много раз привычный вес. Он чуть не упал. А спусковые ракеты все рычали и рычали, Джо еще больше наклонил нос корабля вниз, и клубящиеся тучи стали ближе. Наконец, Хейни добрался до кресла, повалился в него и распластался, закрыв глаза.

Майк закашлялся:

— Какие у нас шансы, Хейни?

— Ракета горит. Просто вероятно… обратный выброс… ветер… вспышка на корпусе… возможно, расплавится… уменьшенный вес… тысяча против одного… — едва слышно описал ситуацию Хейни.

На самом деле шансы были еще меньше. Корабль не мог приземлиться, поскольку инерция оказалась слишком велика, чтобы спусковые ракеты могли погасить ее. Если бы он весил хотя бы пять тонн вместо двадцати, то ракеты смогли бы посадить его. Но Хейни утверждал, что если корабль спускать хвостом вперед, тогда пламя двигателей будет сдуваться ветром обратно, а не стекать полосами в корму, разрезая ее, словно нож, на куски. И тогда оно сможет, пусть это и кажется немыслимым, преобразоваться в форму гриба, то есть стать таким же, как в момент запуска, когда поверхность земли отбрасывает его по бокам. Разница заключалась в том, что при спуске пламя будет распространяться, пока пустые грузовые трюмы не расплавятся, и три четверти или даже большая часть корпуса отсоединится от кабины управления. Статистически это было возможно, но никто не поверил бы в успех, пока такой подвиг не осуществился бы на практике.

Еще хуже было, что скорость корабля катастрофически падала, и теперь, если часть его не сгорит, не расплавится или не оторвется, и если спусковые ракеты не отвалятся с разрушенной секцией, то они подтолкнут корабль с таким ускорением, что все четверо астронавтов погибнут от перегрузки. Тем не менее иного выхода не было. В любом другом случае точно предстояло погибнуть, и поэтому Джо рискнул.

Корабль разрезал носом атмосферные слои Земли, и на высоте двухсот миль раздалось тонкое завывание, в ста милях от поверхности послышался невыносимый для человеческого слуха визг, в пятидесяти появилась непереносимая вибрация, как при трении об атмосферу во время недавней попытки сбросить скорость. Вторая группа спусковых ракет выгорела, и на несколько секунд мучения астронавтов немного, едва заметно, ослабились. Но Джо безжалостно зажег третью пару.

И тогда свершилось невероятное. Корабль шел кормой вниз, индикаторы температуры корпуса показывали, что носовая часть раскалилась до тускло–красного цвета, воздух, попадавший под корму, не мог вырваться наверх, поскольку корабль падал быстрее, чем со скоростью звука, и вынужден был двигаться вместе с ним. Воздух сжался, как обычно сжимается перед падающим метеоритом, металлические листы стали ярко красными, но пламени нигде не было видно, его ограничивало давление воздуха, вдавливающее его в корму. Поэтому пламя омывало хвостовую часть корабля невыносимым жаром, листы и соединения корпуса пылали…

Наконец, в конце хвоста образовалась каверна, пустое пространство корабельного грузового трюма внезапно наполнилось воздухом, ворвавшимся туда с немыслимым давлением и температурой, и корпус взорвался. Астронавты пережили ужасные мгновения: иллюминаторы залил свет, а затем зажглось оставшееся в последней паре спусковых ракет топливо.

Джо потерял сознание внезапно и незаметно, будто его ударили в челюсть.

Через какое–то время он очнулся. Приборы подтверждали, что часть корабля с кабиной, учитывая ее существенно уменьшившийся вес, постепенно уменьшает скорость до величины ниже скорости звука. Началось долгое падение на землю, вскоре кабина достигла требуемой скорости, и из нее вылетели четыре маленьких объекта. Они остались в воздухе, в то время как кабина продолжала падать вниз.

Ее скорость теперь была, конечно, значительно ниже орбитальной, сама кабина оказалась достаточно легкой, чтобы испытывать значительное сопротивление воздуха, но и в таком, урезанном, состоянии она пролетела сорок семь миль на восток от места взрыва корабля и разбилась. Все, что осталось от корабля снабжения, ударилось в склон холма и вырыло в нем глубокий кратер. Но внутри уже никого не было.

Немногим больше месяца назад Джо считал катапультируемые кресла самым бесполезным снаряжением из всего оборудования, но он ошибался. Такие кресла позволяли пилоту реактивного самолета рассчитывать при скорости, равной скорости звука, выброситься из терпящего бедствие самолета. Теперь эти четыре приспособления спасли жизни четырем астронавтам. Они выбросили их в воздух, когда оторвавшаяся кабина корабля находилась на высоте не более двадцати пяти миль над землей, и парашюты не разорвались и не лопнули, а поскольку люди были в скафандрах, то благодаря запасу воздуха не задохнулись во время падения.

Они попали в удивительную, непредсказуемую ситуацию. Майк, самый легкий, и потому вылетевший из кабины первым, приземлился последним. Чиф и Джо оказались на земле почти одновременно. Джо долго возился со скафандром, но, наконец, высвободился из него и попытался помочь Чифу, а затем, поддерживая друг друга, они, спотыкаясь, отправились на поиски Хейни.

Когда они нашли его, он крепко спал в зарослях камыша, откинув лицевой щиток, но не побеспокоившись ни отстегнуть парашют, ни снять скафандр.

Джо так и не осознал, как он приземлился и что произошло после. По ходу дела он был слишком занят, чтобы обращать внимание на собственные впечатления, а когда приземлился, то был слишком измучен. И только на следующий день попытался разобраться в воспоминаниях. В течение двадцати часов после посадки он мало что вообще осознавал и скорее совсем не помнил, что происходило, а затем его внезапно разбудил странный грохочущий шум вокруг. Джо часто заморгал и прислушался, и в тот же момент понял, что это за шум, удивившись, почему не сразу узнал его. Ревели моторы многомоторного реактивного самолета, и он вспомнил, за исключением подробностей, как они здесь оказались, что они на самолете, летящем над Тихим океаном в Америку. Джо лежал на койке и чувствовал тяжесть собственного тела. Он попытался пошевелиться, но не смог, а, попробовав перевернуться, обнаружил, что пристегнут ремнями.