Сергей Кусков - Телохранитель ее величества: Точка невозврата

Но понимать — одно, а пересилить себя…

— Опиши, что ты видишь, — вновь попросила королева, теперь мягко, почти по-домашнему, тонко чувствуя мое состояние.

Я начал говорить. И пока говорил, какой-то скрытый механизм во мне поднимал и поднимал защитные створки, придавая уверенность в себе.

— Я вижу пыточную, — начал я. — Современную, какой она должна быть. Внутри — двух палачей, хорошо знающих свою работу, — отметил я профессионально-озадаченные движения парочки, не обращающей на происходящее вокруг никакого внимания. — Еще королеву, заглянувшую сюда с охраной, чтоб показать это богатство одному глупому пареньку, не подозревавшему до того, во что ввязывается. — Эта реплика у всех присутствующих вызвала улыбку, а ее величество и Гарсия даже переглянулись. — И человека, прикованного к пластиковой доске. Голого, избитого, сломленного, — закончил я, — бросая взгляд на узника.

— Всё? Насчет человека? — Брови королевы сдвинулись.

Я пригляделся к стонущему, но добавить ничего не смог.

— Всё, ваше величество.

Она недовольно покачала головой.

— Ты забыл добавить, «преступника», Хуан. Голого избитого сломленного преступника. Человека, который совершил преступление.

Пауза.

— Этот сеньор предал меня, Хуан. Он дал мне клятву, личную, верности. Не вассальную, нет, — она усмехнулась, — но и такие не даются просто так. Да, Раймундо? — воскликнула она, обращаясь к прикованному.

Человек застонал и забился, по его лицу потекли слезы отчаяния.

— Наши девочки проходят ломку, Хуан. Ломку психологическую. Мы не зря берем их в тринадцать, только в этом возрасте из них можно воспитать кого-то стоящего вместо затравленных волчат. Но и в этом случае у нас не всегда получается сделать их абсолютно лояльными: иногда некоторые соблазняются «прелестями» мира и предают.

Ты пришел к нам в возрасте, когда ломка бесполезна, уже сформированным, — продолжила королева. — С устоявшимся мировоззрением. Мы не можем давить на тебя, прививая чувство преданности. Мы можем только объяснить. Чтобы ты, как грамотный человек, сделал осознанный выбор. Чтобы понял.

Да, ты глупый мальчик, — продолжила она. — Сунулся туда, где работают жестокие законы и правила, не зная их. Но я, как будущий сеньор и королева, должна восполнить этот пробел. Смотри, Хуан. Внимательно смотри, как поступают с клятвопреступниками.

Она повернулась к прикованному человеку и что-то бросила Гарсия.

— Двоечка, — произнесла та бесстрастным голосом. — Разряд!

Палач-мужчина дотронулся до иконки управляющего контура. Человека трухнуло, он выгнулся, насколько мог, и заорал так, что я втянул голову в плечи.

— Пятерка, — продолжала Гарсия. — Разряд!

Палач вновь подал ток на узника, используя его тело, как проводник. Тот вновь выгнулся, а в крике его не осталось ничего человеческого. Борясь со спазмами, я попытался отвернуться, но властная рука королевы схватила меня за подбородок и повернула обратно:

— Смотри, Хуан! Смотри!

Кажется, из моих глаз потекли слезы.

— Шестерка, — продолжила Гарсия. Разряд.

Да, слезы. Они катились помимо моей воли, и я не чувствовал стыда за них. Я не готов. Я слишком мягкий, чтобы вынести такое.

— Семерка…

— Достаточно, — перебила королева, видимо, все-таки сжалившись надо мной. — Заканчивайте. Для первого раза хватит.

— Все готово? — последовал вопрос наказующей к палачам. Женщина-мужичка кивнула и извлекла из под специального колпака металлический ковш с дымящимся нечто внутри.

И хранители, и Гарсия, и королева, как по команде отошли подальше от стола, королева же еще и оттащила меня за плечо. Палач поравнялась с человеком, и тут, кажется, до того дошло, что с ним хотят сделать.

— Вы же обещали! Обещали, ваше величество!!! — заорал он так, что барабанные перепонки мои еле выдержали. — Я же все рассказал! ВСЁ-ВСЁ РАССКАЗАЛ!!!

В его крике было столько отчаяния, что я… Да, мне стало плохо. Но я не мог отвернуться.

— Раймундо! — прозвучал голос королевы. Торжественный и грозный. — Ты давал мне клятву, и ты ее нарушил. Как твой сеньор и твоя королева я приговариваю тебя к смертной казни.

— Согласно древнему обычаю, — она повернулась ко мне в пол-оборота, как бы объясняя то, что остальные присутствующие знали, — человека, предавшего сеньора за золото, казнят золотом. Но мне жаль переводить драгоценный металл на такого, как он. Посему ты приговариваешься к казни свинцом, — вновь повернулась она к нему.

Мужчина-палач схватил обезумевшего мужчину за подбородок, зафиксировал его сильными руками и вставил в рот большую воронку. После этого женщина неспешно начала выливать в нее то, что плескалось в ковше. Расплавленный свинец…

…Пришел в себя я в коридоре, возле лифта. Меня рвало на стену и на пол, я ничего не чувствовал, кроме желания как можно быстрее свалить наверх, на воздух, подальше от этой пыточной, от дворца, а может и от этой планеты. Сзади стояла хранительница, в руке она держала обильно смоченный нашатырем ватный тампон, которым обмазывала до этого мне лицо.

— Точно все нормально?

Я уперся руками в стену и попробовал подняться, преодолевая дрожь в руках и ногах.

— Да, с-сеньора. Уже все.

— Тогда пошли.

Она похлопала меня по плечу и указала на противоположный конец коридора.

— Я тут… — Я бросил беглый взгляд на испачканные пол и часть стены.

— Здесь дроиды-уборщики. Они и не такое убирают, — констатировала она и вновь потянула за рукав. Я последовал ее настойчивому приглашению и поплелся в сторону лифта.

Королева со свитой, естественно, кроме палачей, уже ждали перед его створками. Вид у всех был невозмутимый, и это не было наигранно.

— А вот и наш мальчик! — улыбнулась моя хранительница. Королева улыбнулась в ответ, оглядев меня с материнской заботой:

— Полегчало?

Я кивнул.

Она какое-то время рассматривала меня с недоверием, но затем расслабилась.

— Поехали.

Мы зашли в лифт, створки сошлись, вначале одни, затем вторые, после третьи. Лифт тронулся, начиная неспешный долгий путь наверх.

— Я все понял, ваше величество, — произнес я и непроизвольно огляделся на присутствующих. Королева не останавливала, значит, можно продолжать при всех. — Всё-всё. Единственное, не понимаю, зачем так жестоко? Зачем пытать, зачем казнить ТАК?

Она усмехнулась.

— Ну, во-первых, казнь — это обычай, не мне его рушить. Этот человек работал в моей… Секретной службе, — сформулировала она, — а там очень многое держится на обычаях и традициях. Он не являлся должностным лицом, его не за что арестовывать и казнить официально. — Но он, действительно, передал за золото достаточно интересную информацию обо мне и моих делах одному из кланов, а такое не прощается.