Сергей Кусков - Телохранитель ее величества: Страна чудес

— Отставить, братва! — вышел я на край полянки, где все происходило. — Заканчивайте!

Пинающие прекратили свое занятие, подняли головы, остальные «футболисты» недоуменно обернулись. Но увидев, кто перед ними, почти все расплылись в покровительственной предвкушающей улыбке.

— О, кто это к нам? — оскалился один из них, крайний ко мне. — Что, парнишка, тоже хочешь поучаствовать? Присоединяйся!

На моем лице не дрогнул ни один мускул.

— Я бы поучаствовал. Но лежачих, да еще всем скопом, бьют только моральные уроды и 3,14дарасы.

Улыбки с лиц парней исчезли. Последний эпитет задел. Я же обострял целенаправленно, мне нужна была эта драка. Как они сорвали злость на слабых, так и я хотел сорвать ее на них, как более сильный. И у меня, в отличие от этих «футболистов», было железное оправдание — буду не просто избивать тех, кто слабее, а наказывать за беспредел моральных уродов (ибо сомневаюсь в принадлежности их к сексуальным меньшинствам).

— Эй, парень, ты не много на себя берешь? — усмехнулся один из них, самый старший на вид, вероятно, лидер, медленно подходя ко мне. Ему было под тридцать, и кроме глупого желания помахать кулаками в глазах его читались здравые мысли. Например, он знаком сдержал своих, пышащих желанием объяснить мне, что нельзя таких уважаемых людей, как они, называть гадкими словами. Оценивал, опасался каверзы, ибо не видел в моих глазах страха, что с его точки зрения было неправильным.

Я отрицательно покачал головой.

— Не много. Так нельзя, парни. Заканчивайте.

Ответом мне стал смех. Смеялись или улыбались все, включая подошедшего вплотную лидера, так и не увидевшего во мне угрозы.

— Я не шучу, — продолжил я, переводя глаза с одного подонка на другого.

— И что ты нам сделаешь, если не прекратим? — расплылся в улыбке еще один из стоявших чуть поодаль.

— Покалечу. Каждого. Обещаю.

Новый взрыв хохота.

— Парень, иди отсюда, — бросил мне вожак, все же не желая связываться. Вероятно, меня было слишком мало для полноценного веселья. Они намеревались начистить рыло как минимум не меньшей по численности группе фанатов противоборствующей сегодня команды, а тут я, один, да еще явно без царя в голове. А какая эйфория бить умственно неполноценного? — Не доводи до греха!

— Лежать! — сзади него кто-то с силой пнул одного из избиваемых, попытавшегося подняться. Теперь я расплылся в предвкушающей улыбке.

— Даю вам пять секунд, чтобы вы прекратили. — Пять… — начал я обратный отсчет. Они переглянулись и все-таки решили меня проучить. Хотя бы не сильно, чтоб смог после сам идти, для профилактики. Несколько ближайших типчиков по знаку предводителя двинулись в мою сторону, отсекая от окружающего мира.

— Один, — тем временем закончил я. Я считал медленно, давая им себя окружить, они тоже же шли не торопясь, и после окончания счета возникла небольшая заминка. Но итог был закономерен — семеро camarrados встали вокруг, отрезая путь к отступлению.

Они не ждали сопротивления, просто встали, кривляясь и предвкушая. У некоторых в руках было пиво, которое неспешно посасывали. Да и чего от меня ждать? При любом моем активном действии они тут же задавят массой, повалят на землю и отутюжат, смысл напрягаться? Я же по-прежнему предвкушающее улыбался — специально дал им себя окружить, чтобы пощекотать нервишки, для экстрима. Ведь на сверхскорости они мне не противники, я разделаюсь со всеми в течение пары минут, а так как бы дал им призрачные шансы. Правда, именно призрачные — вряд ли они ими воспользуются, ибо вряд ли изучали науку противодействия тому, кто учился биться с группой противников.

— Ну и? — обратился старший. — Что теперь?

Я молчал. Просто из интереса. Никогда еще не стоял перед противником ТАК, полностью распланировав драку, зная, что будет за чем и ничего не боясь. Это ведь тоже своеобразная эйфория!

— Парень, нельзя быть таким наглым! — старший поучительно поднял палец вверх, трактуя мое молчание по-своему. — Ты не смотри, мы добрые! И своих не трогаем. Если сами не выпрашивают. — Сзади раздался жидкий поддерживающий смех. — Потому если сейчас десять раз крикнешь: «Индепендьенте» — чемпион! «Энергия»(z) — позорные «гомосеки!», мы тебя отпустим. И даже не будем сильно бить. Обещаю! Ну, давай, начинай!

Н-да, как все прозаично. Эстеты, мать их! Нет, меня в любом случае планируется избить, в качестве воспитательного момента, но конкретно эти ребята предлагают «компромиссное» решение. Если я прогнусь, прокричу с десяток их командных кричалок, бить будут схематически, лишь обозначив. Если же нет — получу по полной программе.

— Ну? — расплылся в улыбке предводитель. — «Индепендьенте — чемпион!..» Давай!

Я молчал.

— «Энергия» — отстой! Педерасты-гомики! — продолжал он. — Кричи! — Сзади вновь раздались жидкие смешки. Все, пора.

— Я болею за «Эстудиантес», ребята! Извините! — пожал я плечами и ударил.

Следующие две секунды растянулись в моем восприятии в несколько раз.

Первая фаза — боевой режим. Войти в него получилось быстро, несмотря на не самое лучшее физическое состояние, что я посчитал хорошим знаком. Далее, оценка угрозы. Мой кулак еще летел в подбородок вожака, а я уже представлял четкий план действий на тактическом уровне, который прекрасно вписывался в схему, отработанную с Нормой, Паулой и одним из взводов «малышни». То есть, даже нового изобретать ничего не нужно.

Далее ждал второй приятный сюрприз — если в обычном режиме я чувствовал себя развалиной, то сейчас, в состоянии микроаффекта, тело слушалось идеально, как на тренировке. Хлоп, хлоп, удар — и второй противник выведен из строя. Пока я бил не сильно, ошеломляя, но несколько мгновений это мне давало, а несколько мгновений при использовании ускоренного сознания — вечность.

Разворот, вперед, навстречу третьему. А теперь качение, влево-вправо, влево-вправо. Текущая цель — не дать себя окружить, и при этом раскидать противников. И ждать их ошибок — они сами должны сделать за меня всю работу, я же только подлавливать их и не прощать, по заветам сеньоры Августы.

Есть, шестой по счету противник открылся. И после того, как я отоварил седьмого, то бишь последнего в этой партии, вернулся к нему, выкрутил руку и безжалостно, с силой, потянул вверх на себя. Раздался хруст.

М-да, кричи, родной. Когда рука выходит из сустава это всегда больно. Но, как сказал один великий человек, «Да воздастся каждому по делам его…»

Тем временем подоспела вторая партия «футболистов», из тех, что стояли вокруг марсиан. Уже первый из них, подбегая, растерялся, и я, поднырнув, зарядил ему снизу по челюсти. Хруста не слышал — отвлекся на следующих противников, но его просто не могло не быть. Два.