Владислав Выставной - Атомное сердце

Транспортный корабль за номером 7-707 медленно приближался к огромному булыжнику, парящему в компании себе подобных на дальней орбите вокруг безымянной багровой звезды. Недалеко от поверхности автоматика совершила эффектный маневр в виде кувырка с переворотом – с тем, чтобы гигантские баки оказались направлены к причальным мачтам.

Гибкие вакуумные захваты хищно метнулись в к корпусу, вцепились металл и осторожно потянули к мачтам. Лязг и скрежет разнеслись по судну: причальные мачты приняли его, и теперь нашаривали клапаны баков.

Не успели уснуть двигатели и интеллектуальные системы, как жадно, с протяжным воем и вроде бы даже с причмокиванием, емкости астероида принялись всасывать привезенный воздух.

Снова громыхнуло, заскрежетало по корпусу.

– О! – Кло поднял указательный палец. – Сходни приставили. Собирай манатки, пойдем, проветримся. Здесь бывает довольно весело…

Мах внутренне напрягся. Последняя прогулка по одному из таких веселых местечек закончилась для него пулей в сердце. Хорошо, что там не было никаких сходней, и идти пришлось в «гиперэластике»…

Большая квадратная дверь с тоскливым скрипом ушла в сторону. Впереди был скудно освещенный гофрированный шланг с человеческий рост диаметром. Ощутимо посвистывало, тянуло сквозняком…

– Эй, на помойке! – лениво бросил кто-то. – Живее, воздух травит…

Все пятеро быстро прошли ветхим гофром к массивным дверям шлюза. Их встретил угрюмый усатый здоровяк в изрядно потертой броне. Кло и Дори прошли мимо, оставшихся он задержал властным жестом.

– А эти еще кто? – мрачно спросил он.

– Свои, – сказал Мах и сунул в выставленную вперед руку несколько иридов из запасов Одноглаза.

– Теперь вижу, что свои, – смягчаясь, проворчал охранник и дернул массивный рычаг. Двери плавно стали на место, и сквозняк прекратился.

Внутри оказался довольно обширный зал, грубо, но не без определенной эстетики, выплавленный прямо в породе. Два широких, освещенных туннеля уходили вглубь по центру. Несколько ходов поуже разбегались в разные стороны. Посреди зала мерцали реклама и указатели. Вокруг них крутились небольшие транспортные платформы с пассажирами и грузом.

Одноглаз восхищенно озирался. Пожалуй, для него чудесное путешествие по иным мирам уже вовсю началось. Еще бы: по сравнению с Ямой здесь был настоящий оазис цивилизации.

– А воздух, воздух-то какой! – восклицал Одноглаз.

– Это точно, воздух дрянь, – кивал Кло. – Он же с Ямы – только слегка дезодорированный…

Живодер хихикнул. Одноглаз непонимающе посмотрел на приятеля и вернулся к жадному насыщению впечатлениями. Мах нетерпеливо произнес:

– Ну, где здесь искать ваших… специалистов?

– Пойдем! – сказал Кло. – Был у меня здесь один знакомый…

– Вы это серьезно? – невзрачный человек по прозвищу Консерва, в легкомысленном садовом фартуке и резиновых перчатках, возился в зарослях оранжереи и, будто бы совершенно не интересовался разговором. – Угнать старый бидон? Зачем?

– Нет времени объяснять, – быстро сказал Мах. – Можете посмотреть, что там к чему? Сможет ли он совершить хотя бы один прыжок.

– Посмотреть-то всегда можно, – равнодушно сказал человек. – Только что мне с того?

– И еще: вы можете таким управлять?

Консерва на миг замер, задумался – и снова вернулся к своим занятиям: что-то обрезал, подвязывал, окучивал… Что здесь выращивали, Мах так и не понял. Наверняка – что-то противозаконное.

Он уже решил, что здесь – дохлый номер, когда Консерва невинно поинтересовался:

– А куда вы хотите лететь?

– В Конгло, сказал Мах. – Считайте – в самый глухой сектор.

Консерва недоверчиво покосился на Маха. Сказал:

– Эк, хватил – в Конгло… Ему бы соседнего астероида доползти. Ладно, посмотреть-то я посмотрю…

Кло осторожно подмигнул Маху, словно бы говоря: «Спец, свое дело знает».

– Только вот, в чем загвоздка, – сказал Консерва. – Помойным бизнесом здесь заправляют серьезные люди. Угона они так просто не простят…

– Так мы и не собираемся сюда возвращаться, – усмехнулся Мах.

Консерва странно посмотрел на Маха. Видимо, у него был свой взгляд на эту проблему.

А Одноглаз, как завороженный, пялился единственным глазом на невероятную, ослепительную, фантастически живую зелень.

В бункере прыжкового двигателя царила пронзительная, просто медицинская чистота. Даже не верилось, что на этой ржавой посудидине есть такое место. Консерва подсоединил к системам какой-то хитрый приборчик, и теперь наблюдал за данными, плывущими по гладкой, будто стеклянной, стене.

– Что ж, – чуть скривившись, сказал он. – Пожалуй, если рискнуть здоровьем, один прыжок совершить можно. Вы не боитесь сгинуть во внепространстве?

– Мы не сгинули в огромной куче дерьма – чего нам бояться внепространства? – усмехнулся Живодер.

– Отлично, – взгляд Маха вспыхнул. – Так вы с нами?

– Только один момент, – поднял руку Консерва. На этот раз его ладонь была в стерильной белой перчатке. – Видите эти цифры?

– Вижу, – сказал Мах. – Только не понимаю ничего.

– Это остатки ойла, – пояснил Живодер.

– Точно, – кивнул Консерва. – Его не хватит даже до границы с Конгло…

– А если заправить?

– На астероиде нет ойла. Внутри системы эти корыта летают на дешевой дряни, которой вполне достаточно для перемещения между планетами. Но для прыжка такое топливо не годится…

– Куда мы в состоянии долететь? – чуть помрачнев, спросил Мах.

– Только до Гидры, – внимательно глядя на Маха, сказал Консерва. – Других вариантов нет. Но со Второй Гидры проще улететь. Там есть гавань…

– Не нравится мне это… – проговорил Живодер. – Слышал я про эту Гидру – ничего хорошего.

– Зато я не возьму никакой платы, – сказал Консерва. – Давно хочу убраться отсюда – вы просто редкая удача для меня…

– Тогда летим? – нетерпеливо сказал Мах.

Консерва чуть улыбнулся и покачал головой:

– Только завтра.

– Зачем ждать?!

– Мне нужно закончить кое-какие дела. А сейчас – пройдем на мостик. Я хочу посмотреть, что с управлением…

Мах лежал посреди тесного мостика, укрывшись какими-то ветхими обрывками. Рядом оглушительно храпел Кло, беспокойно вскрикивал во сне Одноглаз.

Всю ночь Мах не мог заснуть. Не оставляли мысли о беде, незаметно, как тень, наползающей на Землю. Кто его знает – может, уже поздно, и он зря торопится?

Нет, об этом даже думать нельзя. Вперед, только вперед…

Атомное сердце неслось впереди событий, не давая расслабиться телу и сознанию. Воображение строило ужасающие картины, и Мах ничего не мог с этим поделать: сжав зубы, снова и снова бессильно наблюдал, как гибнут друзья и просто ни о чем не подозревающие люди…