Альфред Ван Вогт - Крылатый человек

Кенлон осторожно поинтересовался, нравится ли Ганду сама идея истребления плавунов.

— Разумеется, — удивленно прозвучал баритон капитана. — Мои люди с каждым днем теряют в заработке, а я с трудом могу объяснить, где мы находимся. Так что не тяните слишком долго.

Кенлон пробормотал, что, прежде чем решать что — либо, он хочет переговорить с людьми на борту синей яхты и черного корабля.

— Ну-ну, потолкуйте с Арпо, — согласился Ганд.

— С кем?

— С Арпо. Ну, парень на синей яхте. Совершенно безвредный, но голова. Откуда-то из будущего. Совершенно нейтральный и, представьте только, — голос Ганда вдруг стал язвительным, — такой альтруист, что ему даже наплевать на сложившуюся обстановку. Кстати, если хотите поговорить с теми, с черного корабля, желаю удачи. Это пока еще никому не удалось.

— Мы пытаемся войти в контакт с Арпо, — заметила стоявшая рядом Дорили, — но ответа пока нет.

И в ту же секунду в голове Кенлона внезапно оформилась мысль, гласившая: «Командор, я совершенно искренне приношу вам свои наилучшие пожелания. Но я ничего не могу для вас сделать».

В возникшей мысли были дружелюбие и какая-то чистая сила, настолько могучая, что Кенлон с удивлением почувствовал, как все тело радостно встрепенулось. Он получил ответ.

Все произошло так естественно, так совершенно и быстро, что только после того, как Кенлон среагировал на прием, до него дошло.

Мысленная передача. Телепатия. Причем безупречная телепатия.

В это мгновение снова вернулось ощущение чужой мысли.

«Что, что, что?» — бешено думал Кенлон, не способный ни на что большее.

Видимо, Арпо ждал такой реакции, поскольку ответил сразу, так же ясно и чисто:

«Возможно, лучшее, что я смогу сделать для вас, это дать вам вкратце историю человечества».

Кенлон уцепился за это предложение так, будто цеплялся в шторм за обломок шлюпки, спасая жизнь.

«Да, да!» И он получил обещанное.

Наука исчерпала себя: действительность, лежавшая в основе физической природы окружающей реальной вселенной, была изучена в 38 столетии. К тому времени остались лишь кое-какие затруднения в изучении и понимании поведения частиц нового, неизвестного доселе вида материи, откуда вытекала возможность видоизменить базисную теорию познания мира.

В подобное изменение входило открытие, что частицы, хоть и следуют статистически правилам поведения частиц, но как одухотворенные личности. Частица была способна делать выбор. Разумеется, не на том уровне, как у различных форм жизни, когда, например, человек делает выбор и идет на север вместо юга или женится на Джоанне вместо Анны.

Девяносто процентов ученых исходило из того, что частица с одинаковым успехом могла двинуться в любом из всевозможных направлений, равно как и остаться на месте, так почему же не подтолкнуть ее туда, куда нужно? Тем более, что для этого нашлась техническая возможность.

Но разрешить и понять целиком физические уравнения удалось лишь небольшой группе ученых, а простые люди в массе, за очень редкими исключениями, так и не смогли понять этого. Так не сумели постичь этого ни 6 миллиардов жителей 13 столетия, ни 3 миллиарда 15-го, ни 16 миллиардов 65 — пика заселенности планеты, — ни 2 миллиарда 85 века. Хотя давно было обнаружено, что нужный импульс можно выражать в терминах энергии потоков и запрограммировать, человечество было слишком многочисленно, чтобы выработать систему обучения высшему познанию, годную для основной массы.

Поэтому периодически продолжались безжалостные войны, сметая с земли города и не давая мира желавшим его людям.

Перемены пришли лишь тогда, когда предки Арпо, возникшие, вероятно, в результате мутаций, стали появляться в зонах, страдающих от сильной радиации. Они следовали принципу абсолютного добра и непротивления. Войны кончились.

Наступил мир.

Арпо мог только догадываться, что, когда огромные площади земли начали погружаться в океан, были созданы плавуны и крылатые.

«А теперь, командор, — заключил Арпо, — я отвечу на один вопрос, не больше».

В голове у Кенлона кипел целый котел вопросов, и он постарался подавить возбуждение. На мгновение он почувствовал себя мальчиком, которому волшебник подарил одно желание. Он торопливо взглянул на низко сидящее в воде судно, едва различимое под тусклым небом, и мысленно спросил:

«Кто находится в черном корабле? Я бы хотел поговорить с ними», — тут же добавил он.

«Я не могу прочесть их, — донеслась мысль Арпо. — Они воздвигли настолько сильный барьер, что он полностью расстроил мою избирательную систему, когда я попытался проникнуть внутрь. Я больше не делаю этого».

«Но вы можете проникнуть внутрь?»

«Да, — подтвердил Арпо. — А теперь прощайте. Всего доброго».

«Подождите! — выкрикнул Кенлон. — Что бы вы посоветовали насчет крылатых и плавунов?» Но уже задавая вопрос, Кенлон чувствовал, что чужая мысль ушла. Это было как уход друга, словно он потерял что — то очень ценное. С грустной печалью Кенлон повернулся к Дорили.

— Я думаю, вам лучше доставить меня на мой корабль, — сказал он.

В сумерках начался дождь. Кенлон набросил капюшон и прошел по узкой палубе субмарины, подняв лицо и позволив влаге течь по нему. Дождевые капли были холодными и очень приятными.

Ночь опускалась на водяной горизонт одним общим черным покрывалом. И хотя сами волны чуть светились, видно было всего на несколько ярдов.

Кенлон вернулся в свою каюту, проспал три часа, после чего встал, побрился и отдал приказ погрузиться и идти вперед.

В полной темноте, используя расчеты, сделанные еще днем, он вывел «Морского Змея» на курс, далеко огибающий остальные суда. Когда по его подсчетам они достигли точки с севера от непонятного черного судна, он поднял лодку на перископную глубину и направил на юг самым малым ходом, каким может идти подводный корабль. Винты едва вращались.

Потом Кенлон прошел в боевую рубку.

Находившийся там Бенджамин едва кивнул, увидев командира в костюме для подводного плавания. Кенлона не обмануло безропотное выражение лица второго офицера, и он попытался улыбнуться.

— Решил вот освоить СКУБА, как ныряльщик.

— Могу только сказать, сэр, — бесстрастно произнес Бенджамин, — что уважаю вас.

— Необходимо как-то проверить, что представляет собой этот корабль. — Кенлон поймал себя на том, что почти оправдывается. — Нужна хоть какая-то информация.

— Разумеется, сэр, — тактично поддержал его Бенджамин.

Не сказав больше ни слова, Бен отдал приказ подвсплыть.

Кенлон в сопровождении двух аквалангистов выбрался наверх. Один за другим они скользнули в темное море.

Вода была тропически теплой. Они неторопливо плыли компактной группой, оставляя еле заметный след в расслабляющей безопасности спокойного моря. Дождь поддерживал своей прохладой, не давая расслабляться. Ночь, и так черная, как яма, казалась еще черней, «…черная вода и черная ночь со всех сторон…» Кенлон всегда чувствовал в воде успокоенность, и сейчас постепенно его напряжение спадало. Он машинально отсчитывал минуты, и когда ему показалось, что настало время, он потянулся к напарникам и коснулся ноги одного и руки другого.