Ольга Ларионова - Чакра Кентавра (трилогия)

— А чего ждать‑то? Дай мне десяток стражей небоязливых да охапки две коротких копий. Подстережем.

— Кто же тебе, шалому, ворота‑то ночью отворит?

— А мы — через стену.

— А ворочаться как будешь?

— Вот рассветет, ты нам подмогу и пришлешь. Кто в живых будет, тот найдет, как вернуться.

Иддс некоторое время глядел на Харра, по–бычьи наклонив голову и уперев в него кошачьи светящиеся глаза, потом резко махнул рукой — подскочил страж; амант начал шептать ему на ухо — ясно, что не по сомнительности, а в силу привычки. Посланный умчался, спотыкаясь в темноте, и тихрианский рыцарь снова подумал, что придется ему самому взяться за боевые учения и погонять амантовых молодцев в хвост и в гриву, по бездорожью да по темному времени. Если, конечно, лихая судьба не прищучит.

Гонец уже возвращался, тяжело топоча, — тащил за спиной связку не то дротиков, не то толстых стрел (хотя луков что‑то ни у кого не наблюдалось). За ним трюхала дюжина служивых, тоже кое с чем. Видно, не богаты были боевые припасы в беззаботном городе.

— Ну, ежели через стену, то давай здесь, — скомандовал Иддс, подбирая с земли оброненный кем‑то щит и перебрасывая его Харру. Тот хотел было возразить, что непривычная тяжесть ему только помешает, но вовремя сообразил, что препираться сейчас не стоит. Между тем по амантову приказу несколько стражей пригнули спины и прикрыли их щитами; сверху взгромоздились еще двое, образовав нехитрую лестницу. Харр махнул рукой, подражая повелительному жесту аманта, и дюжина отборных бойцов (надо думать, небоязливых, как он просил) принялась карабкаться по щитам, забираясь на стену и не слишком шумно сигая вниз. Харр придирчиво оглядывал каждого, насколько позволяла темнота. Один из последних показался ему что‑то чересчур щуплым и низкорослым; Харр перехватил его поперек живота — глаза бешеного котенка так и сверкнули, точно прокалывая насквозь.

— Эй, Иддс, придержи‑ка мальца! — крикнул он, отшвыривая мальчишку прямо в руки аманту; тот поймал его, пригнул и зажал между ног. — А я пошел. Эй, служивые, крепче щиты держите!

Он полез наверх; сел на ребре стены, свесив ноги наружу, прислушался: где‑то далеко слева послышалось смачное “плюх!”, а справа короткий всхрап, похоже, для кого‑то последний. Он уже хотел было спрыгнуть в темноту, как сзади раздался голос аманта — неуверенный, чуть ли не оробевший:

— Слышь‑ка, певчий рыцарь (помнит, шельмец!), а правду твоя девка сказала, что это ты лихую звезду притушил?

Харр задрал голову, оглядывая ночное небо, — и верно, на том месте, где несколько дней назад злобно лучилось новоявленное ночное светило, теперь кротко мерцала крупная изжелта–зеленая звезда, не более страшная, чем полевой лютик.

— Так ты все‑таки чародей? — совсем тихо донесся из‑за спины голос предводителя городской стражи.

Харру даже жалко его стало. Ну не крутить же ему мозги посреди побоища, в самом деле!

— Да плюнул я на нее, и вся недолга! — засмеялся он. — И вот еще что: руки береги.

Он спрыгнул вниз, зорко поглядывая по сторонам: не затеплится ли падальщик–указчик, выявляя притаившегося врага. Нет, прав был амант, первыши–торопыги воинами были никудышными и позволили себя перебить без лишних хлопот. Тем больше оснований было у немногочисленного отряда поспешать к месту их переправы. Хлюпая по непролазной грязи станового предместья, Харр старался не отстать от своих ратников, уверенно пролагающих свой путь по ночному лабиринту; его спасали только длинные ноги. Наконец скопище глиняных хибар и разных кружков тесно посаженных деревьев уступило место непролазным прибрежным кустам, через которые продиралась к воздушной лестнице узкая, полузатопленная недавними ливнями тропинка. Харр чувствовал, что они на верном пути; уже раза два впереди, в голове его отряда, слышался лязг оружия и вскрики — это на скорую руку убирали встречных. Но вот, обгоняя цепочку воинов, над их головами пронеслась пара жужжащих пирлей, и одновременно с шумом полноводно разлившегося ручья Харр уловил шум нешуточной схватки.

Оттолкнув шагавшего впереди, он выскочил па прибрежный песок, еще в прыжке безошибочно нацеливая меч на выползающего из воды подкоряжника, над головой которого ошалело крутилась еще совсем махонькая пирлюшка.

— Посторонись, милая, как бы не зашибить… — тут уж пришлось позабыть о своей нелюбви к кровушке — ударил так, что снес полголовы.

Зеленая пирлюшка круто взмыла вверх, и Харр, подняв голову, углядел пять или шесть подкоряжников, норовисто скользящих вниз по лестнице, — вернее, видны были не они, а остервенело нападающие на них светляки; им даже удалось напугать одного из налетчиков настолько, что тот разжал руки и с приглушенным воем полетел прямо в воду — видно, пирль угодила ему прямо в глаз. Но остальные, достигнув нижней перекладины, успевали откачнуться и перепрыгнуть на песок, но их принимали па мечи или давили щитами; кто‑то немилосердно завыл, как могут кричать только те, кому попали в живот. Харр крикнул:

— Не кончать! Пусть повоет.

Ратники попались бывалые, поняли с ходу — еще паре–другой выпустили кишки, и берег огласился такими воплями, что спускающиеся невольно замедлили свое движение.

— У кого запасные копья, дротье — быстро втыкайте в песок да в воду зайдите, дно цепкое, удержит! — крикнул Харр. — Да в стороны подайтесь, они одной лесенкой не обойдутся!

Ратные опять сообразили — налегая по двое, втискивали негнущиеся древки копий в вязкую почву, кто‑то возился на мелководье разлившейся речушки.

— Есть еще место, где могут спуститься?

— Не, — уверенно подал голос кто‑то постарше, — вверху край осыпчивый, только тут твердо; а ежели возьмут подалее, то в колючую ежумниху угораздят, из нее не выбраться, гад слизнячий зажалит.

— Полагаешь, точно дорогу знают?

— Да не иначе, как кто‑то беглый из нашего же стана направляет… Чу, пирли–матицы ворога кажут!

Откуда только взялась — разномастная светящаяся стая мерцающим потоком устремилась ввысь, к подножию невидимого отсюда Успенного леса; похоже было, что подходили основные силы противника.

— Эй, кто успеет — подрубай сзади себя кусты, чтоб отскочить можно было! — крикнул Харр, запоздало радуясь, что из его людей не полег еще ни один.

Но дело было уже сделано — берег и мелководье ощетинились смертоносными остриями, беспорядочно натырканными на добрых двадцать шагов влево и вправо. Харр рубанул за собой ветви, попрыгал на них, уминая, — не так чтоб очень‑то ладно, но сойдет. И тут же услыхал змеиный шелест; сверху разом слетели, разворачиваясь, упругие травяные веревки.

— Затаись! — скомандовал Харр. — Без приказа не бить!