Евгений Гуляковский - Чужая планета

Хотя вряд ли среди напавших на нас техников имелись психологи. Нападавшие были в защитных костюмах и шлемах, но я узнал некоторых их них. Корабль — это небольшой замкнутый мирок, здесь все знают друг друга. И теперь я мог сколько угодно строить предположения о том, что вызвало бунт на корабле и чем он закончился. Бесспорно лишь одно — без штурмана и старших офицеров корабль не сможет стартовать.

Техническому персоналу запрещалось даже близко подходить к управляющей рубке — святая святых корабля. А это означало, что мое заключение не может продолжаться бесконечно.

Вот только время в полной изоляции тянулось слишком медленно. Я был рад любому занятию. Разбитые часы пригодились. Мой мир в этих четырех голых стенах сжался, уменьшился до размера испорченных часов, которые внезапно приобрели для меня большое значение.

Я дважды пытался их разобрать, но без инструментов, действуя обломком зубочистки, случайно завалявшейся в кармане, мне удалось лишь снять крышку и убедиться в том, что цельнокристаллический часовой механизм не подлежит ремонту даже при наличии инструментов.

Это занятие на какое-то время отвлекло меня от мрачных мыслей.

Когда с проблемой часов было покончено, я решил, что с меня довольно. Я встал и, подойдя к двери, через которую охранники, словно собаке, швыряли мне пищу, забарабанил по ней изо всех сил.

К моему удивлению, дверь сразу же распахнулась, и на пороге возник Сварисов собственной персоной. За его спиной виднелись хмурые лица двоих охранников, вооруженных, впрочем, только холодным оружием.

— Почему шумим?

Вряд ли Сварисов стоял за дверью в ожидании, когда пленник начнет проявлять нетерпение. И я понял, что время мучительного бездействия закончилось. Теперь все зависело от того, какую тактику я изберу и чего смогу добиться, используя свое положение. Ведь я был единственным человеком, кроме капитана и штурмана, способным вывести корабль в космос.

— Хотел выяснить, собираетесь вы стартовать или решили навсегда здесь остаться? — с наглой ухмылкой осведомился я у Сварисова.

— Хороший вопрос. Садись, не мельтеши у меня перед глазами, и давай все обсудим.

Он кивнул охранникам, дверь закрыли, и мы остались наедине.

Некоторое время мы молча изучали друг друга, словно бойцы на ринге перед решающей схваткой.

Я задолго до бунта понял, что Сварисов привык командовать остальными. Есть люди, от которых исходит эманация скрытой силы, независимо от того, какое положение они занимают в настоящий момент, — Сварисов был одним из таких людей.

— Хочешь курить? Или сказать, чтобы принесли тоник?

Начало было многообещающим, но мне не хотелось пить, курить же я бросил еще год назад и не собирался начинать вновь. Кроме того, мне не понравился развязный и излишне фамильярный тон техника. Я решил сразу же все расставить на свои места.

— Вы ведь не тоником пришли меня угостить? Так что давайте выкладывайте, что вам от меня нужно.

Однако Сварисов не торопился начинать разговор. Он окинул меня оценивающим взглядом, достал сигареты с примесью крэга и, устроившись на койке поудобней, выпустил целое облако вонючего дыма, которое, впрочем, сразу же завилось спиралью и унеслось к решетке воздухозаборника, свидетельствуя о том, что хотя бы системы очистки на корабле работали нормально.

— Ну, скажем, мне нужен помощник, старший офицер корабля, — наконец процедил Сварисов, продолжая внимательно рассматривать меня, словно я был вещью, выставленной на продажу.

— Вам? А что, Зунидинов подал в отставку? — Я спросил это со злой иронией, но оказалось, что попал в самую точку.

— Он слишком злоупотреблял крэгом. Так что сейчас вы говорите с новым капитаном корабля.

Я усмехнулся и, по-прежнему не скрывая иронии, произнес:

— Поздравляю. Но прежде чем я приму какое-то решение, я должен знать, как обстоят дела. Не забывайте, что несколько дней меня держали здесь в полной изоляции.

— Это было сделано в целях твоей безопасности. После того как штурмана серьезно ранили, ты стал представлять собой слишком большую ценность.

Итак, кое-что мне удалось выяснить. Каринин остался жив, и это было очень важно. Кроме капитана, только я один понимал, что без штурмана корабль не вывести из этой зоны космоса.

— Так что все-таки произошло? Вы захватили корабль силой. Это мне ясно и так, но сколько человек остались в живых?

— Да все пока еще живы, если не считать тех, кого поджарил наш штурман.

Похоже, он говорил правду. Корабль, в сущности, представлял собой огромную металлическую бочку, все звуки здесь резонировали и передавались по переборкам, так что, если бы началась стрельба, я бы ее услышал. За те два дня, пока продолжалась наша с Карининым экспедиция, даже ремонтные работы не прекращали. Захватить огромный корабль в том случае, если бы даже часть его команды оказала сопротивление, за два дня невозможно. Так что же здесь; черт возьми, произошло? Это следовало выяснить, прежде чем решить, как вести себя дальше.

— Предположим, я поверю, что Зунидинов, накурившись крэга, в порыве раскаяния передал вам управление кораблем, и вся команда молча с этим согласилась. Вы бы в это поверили? — неожиданно спросил я. И тут же пояснил: — Я не собираюсь участвовать в бунте, отягощенном убийствами.

Мое заявление явно не понравилось Сварисову. Презрительная усмешка исчезла с его лица, покрытого следами ожогов и шрамами от былых потасовок, сейчас он смотрел на меня так, как смотрят на пойманное насекомое, решая, пришпилить ли его булавкой или пока повременить.

— Ладно. Ты все равно узнаешь, как обстоят дела. Мы захватили нижние помещения. Все верхние палубы остались без воды, без пищи и без света. Их хватило на три дня. Потом они приняли все наши требования. Зунидинов всем порядком надоел, и теперь весь корабль принадлежит мне. Пока, как я уже говорил, обошлось без крови, а что будет дальше — во многом зависит от тебя.

— Зачем это вам? Что вы собираетесь делать с захваченным силой кораблем? Бороздить просторы космоса до встречи с первым патрулем, который, не вступая в переговоры, вас попросту расстреляет? Ведь о том, что на корабле произошел бунт, на Земле узнают после первой же контрольной передачи.

— А ты когда-нибудь стоял горячие вахты? Там, где работают такие, как ты, всегда тепло и чисто, у вас хорошая зарплата, у вас есть будущее. Мне и моим друзьям терять нечего, наша жизнь слишком коротка, чтобы ею дорожить.

— И все же, что вы собираетесь делать, когда корабль вернется в федеральную зону? Сдадитесь властям или будете ждать патрулей? Наш корабль уже наверняка объявлен пропавшим без вести. Такие корабли очень редко возвращаются, и если это происходит, они привлекают к себе внимание всех карантинных служб. Как только они поймут, что произошло...