Крысолов - Последний американец

То, что Карменсита теперь гуляет не с кем-то из них, а именно с побившим их Диего, было уже вторым унижением, за последние два месяца. Впрочем странность их взаимоотношений заметили все и сразу. Со стороны Диего не было, как оно водилось прежде за другими, ни самоунижения, ни бахвальства типа "вот я с кем гуляю!". Ни попыток грубо подчинить себе Кармен. Это были взаимоотношения двух равных, причём неявно и как само собой разумеющееся навязанное самим Диего.

Кармен не сразу это заметила, но приняла.

Сильно удивилась такой своей податливости. Ведь ранее, она не терпела никаких поползновений ни на равенство в общении, ни на подчинение её другим. Было что-то такое в Диего, что задавало рамки -- либо как равный, либо никак. Удивление быстро перешло в возмущение, но по здравому размышлению и наблюдению за тем, как Диего общается с другими, она пришла к выводу, что это будет её поражением. И, что более обидно, признанием поражения. Она сразу почувствовала, что Диего не тот человек, что потерпит грубое помыкание собой в стиле её прежних ухажёров.

Он даже с учителями общался с этой своей, какой-то странной гордостью. Не унижающей собеседника, но ставящего его на равных с ним. Некоторым учителям это не нравилось. Но с ними сам Диего, общение сводил к минимуму. И это было дополнительным аргументом в глазах Карменситы против попыток грубо подчинить его себе.

Ещё более удивительным явлением была его компания.

С самых первых дней близкого знакомства Диего с Кармен, он познакомил её и со своим окружением. Случилось это также как и ранее в библиотеке, неожиданно. На этот раз в коридорах школы.

Она как всегда это бывало с другими своими ухажорами, напоказ ворковала одновременно с подружками и Диего, который со скучающей миной созерцал её личный "серпентарий". Окружение Кармен ему явно чем-то сильно не нравилось. Не потому, что он оказался в центре внимания. Как было видно сразу же, причина была в чём-то другом. Да и самой Кармен сильно не нравились те отношения, что сложились буквально сразу же, как только она начала "боевые действия" по его охмурению. Даже в этом он умудрился сильно отличаться от всех остальных её жертв. Да и не вёл он себя как жертва.

Почему-то Диего постоянно держал некую дистанцию. И в общении, и в положении. Все её попытки сблизиться, "зацепить", с треском провалились. Ни одна уловка, так хорошо и безотказно срабатывавшая на других парнях на Диего не действовала.

Так и сейчас, Диего отгородился безучастностью от той кампании, что окружила Карменситу и постоянно глядел куда-то вдаль, будто искал или ждал кого-то.

В этот день изначально Диего выглядел каким-то мечтательным. Видно, что у него приподнятое настроение. А тут, среди своих же сверстников он вдруг отстранился от всех.

Причина выпрыгнула из толпы неожиданно.

Возле Диего нарисовалась некая малявка из младших классов и пританцовывая поприветствовала Диего. Тот тут же вышел из своего самоуглублённого состояния и очень живо поприветствовал её в ответ. Немедленно, как из воздуха, вокруг него сконденсировалась кампания разновозрастных учеников, напрочь отсёкшая его от Кармен и её вздорной кампании юных коброчек.

Увидев это Кармен немедленно сообразила, что Диего стоял тут больше не из-за неё, а из-за вот этих вот...

"Змеюшник", всегда тонко чувствующий нюансы взаимоотношения между людьми также навострил уши.

Кармен же поняла, что тут, в этом коридоре, прямо сейчас, её репутация абсолютной победительницы сердец парней дала мощную трещину.

Диего даже близко не выглядел тем безудержным воздыхателем, что кидается на каждого, кто только косо бросит на его спутницу взгляд и остро переживающий от того, что его пассия вдруг на время потеряла к нему интерес и переключилась на каких-то вздорных кумушек. Оказывается, есть ещё личности, которым нужно нечто иное, нежели выглядеть среди всяких прочих победителем, в паре с самой красивой на мордашку и фигурку девочкой.

-- Диего, Диего привет! - всё так же пританцовывая вопила малолетка быстро собирая вокруг себя маленькую кампанию ребят которых Кармен тут же определила как его всегдашнюю компанию.

-- Мы пришли тебе сказать что-то очень интересное! - начала издалека заводная малявка. Диего поприветствовал остальных подошедших и тут же переключил внимание на заводилу. Та поняв, что все её наконец-то слушают разразилась новостью.

-- В эту ночь, впервые в этом году, расцветает колокольчик-ночесветка. Он всегда расцветает в полнолуние.

-- Это будет интересно? - задал встречный вопрос Диего.

-- И очень красиво! - тут же подтвердила малявка.

-- Тогда нам обязательно надо это посмотреть! - с энтузиазмом поддержал Диего переключившись на обсуждение предложения.

Видя эту кампанию, Кармен невольно сравнила её с той, что сейчас стояла возле неё. Сравнение оказалось не в пользу юных стерв.

Может впервые, но она ощутила, что окружают её не просто не равные ей. Окружают её те, в ком есть надлом. В ком поселилось зло, ныне источаемое по капле. Ядовитой, убийственной.

Те, кто почувствовал в Кармен некую силу, в тени которой можно спрятаться или наоборот к которой можно примазаться. В каждой из них сидела эта неуверенность в себе время от времени прорывавшаяся наружу выплесками яда по отношению к окружающим.

Те, что стояли сейчас вокруг Диего, выглядели совершенно иначе. Спокойная, отстранённая от всех, уверенность -- вот как можно было охарактеризовать то ощущение, которым веяло от них.

Может быть, они чувствовали себя так уверенно под защитой сильной руки Диего? Возможно... Но тот ореол, что буквально сопровождал эту компанию, не мог быть объяснён только безопасностью.

Ведь в среде её сверстников безопасность равнялась безнаказанности. И если некто из "донных отложений", вдруг ощущал себя в безопасности, под чьей-то сильной дланью, то немедленно становился воистину невыносимым, задирая всех, кто прежде был рядом. Просто потому, что хотел всем, и прежде всего для самого себя, доказать, что он вдруг стал сильнее "всяких прочих" и стал выше них на ступеньку в той самой негласной иерархии. Это закономерный путь для любого ничтожества -- унизить окружающих, чтобы возвыситься самим, за счёт использования чужой, заёмной силы.

А тут... у них, казалось, чуть ли на лбу не крупными буквами написано: "Мы иные!". И, как явственно было видно из их поведения, для этой кампании, все эти иерархии кулаков и мускулов были побоку. У них была иная шкала ценностей. И эти ценности объединяли.

У них не было той изначальной пришибленности, что так характерна для религиозных сектантов. Наоборот, они держались не просто спокойно, но и даже как-то гордо.

...И от них веяло теплом.