Крысолов - Последний американец

-- Был применён резонанс компенсаторных полей. Только он мог вызвать такой эффект. - невозмутимо ответил Сергей, стараясь подальше увести разговор от причин.

-- Чем вы это можете подтвердить? - не сдавался обвинитель.

-- Расчётами. - лаконично ответил Диего-Сергей.

-- Они переданы были сразу же после возвращения, уважаемого капитана Гонсалеса в Службу, и в настоящее время, копия его работы имеется в папке номер 118. - Тут же влез адвокат.

Председательствующий сенатор глянул на секретаря, роющегося в папках.

-- Почему она не приложена к рапорту? - тут же задал вопрос секретарь.

-- Не знаю, ваша честь! - лениво ответил Гонсалес-Сотников. - Она изначально прилагалась к рапорту, как изложение возможной причины случившегося. В рапорте указано наличие этого расчёта в последней строке приложений.

Секретарь глянул в рапорт и тут же кивнул на вопросительный взгляд председательствующего.

-- Насколько я знаю, майор Гонсалес не имеет специального образования. Не заканчивал университет и не является профессиональным физиком-теоретиком. - ядовито заметил всё тот же допрашивающий.

"Ну ты и крыса тупая! А то, что я это изучил ещё в школе, мозгов сообразить не хватает?! Ведь аттестат у тебя там же, мой, под носом валяется! Да и Ай-Кью, у меня далеко не твоего уровня". - с насмешкой подумал Сергей при этом пара сидящих на стороне обвинения людей ощутимо вздрогнули.

Сергей быстро глянул на пытающегося сохранить невозмутимый вид Глочёвского-Д'Эстера и понял, что он специально пропустил через фильтр эту, мощно заряженную эмоциями, мысленную тираду Сергея, чтобы шокировать тех двоих. Явно ментатов.

Теперь было ясно кто именно в комиссии ментат. И Сеня, видно, преднамеренно выявил их вот так.

Председательствующий глянул осуждающе на допрашивающего и повернулся к группе экспертов.

-- Каково мнение экспертов по поводу расчётов капитана Гонсалеса?

-- Мы находим его версию, изложенную в расчётах, единственно возможным объяснением случившегося, ваша честь! - сохраняя постное выражение лица ответил глава экспертов.

-- То есть, вы считаете его писулю достаточно профессиональной, - допрашивающий поднял переданные секретарём листы как дохлую крысу, - чтобы держать её, как вы выразились "единственно возможным объяснением"?

-- Мы достаточно профессиональны, сенатор Зальцман, чтобы отличить бред от серьёзной работы. Смотрите наши официальные заключения по этому поводу. - с раздражением огрызнулся учёный.

Практически всё, что было дальше, было перемалыванием мелочей. Они с Сеней отбились от них очень легко, чем, как было явно видно, сильно прибавили настроения председательствующему.

Очевидно, что он был сторонником и Кларка, и вообще той самой группировки в элите, к которой тем или иным качеством относился генерал Дальней Звёздной Разведки.

Однако, не солгать Сергею не удалось. Самый дотошный из обвинителей, таки спросил его прямо о собственном мнении на счёт цивилизации "сусликов". Пришлось врать, что не сложил такового. Ведь если бы он сказал то, что реально думает, что когда-то, ещё по свежим следам разгрома Второй Эскадры высказал астрогатору, - были бы серьёзные неприятности. Возможно, он-таки выдал своё отношение чем-то. Не брешью в блоке, а мелькнувшим выражением лица. Потому, что тут же в него вцепился один из тех самых подсадных ментатов.

-- Проверялся ли капитан Гонсалес, на способности ментата? - спросил он.

-- Да, я проверялся. Ещё при поступлении на Федеральную службу, - ответил немедленно Сергей. - И как вы можете судить по моей карточке, мои способности оказались весьма скромные.

-- Тем не менее, вы закрылись очень даже профессионально! - с некоторым вызовом сказал ментат.

-- Да?! - деланно изумился Сергей, что, правда, со стороны выглядело вполне естественно. - Но я, как вы сами можете удостовериться, ничего более делать не могу в этой области. И вообще к чему был ваш вопрос?

-- Меня интересует, зачем вы закрылись!

-- А меня очень сильно раздражало и раздражает манера некоторых без спросу рыться в моих мыслях! - Огрызнулся Сергей. - Тем более, что вы знаете Кодекс... Да и мы тут собрались не рыться в моих комплексах, а выяснять причину катастрофы Второй Эскадры. То есть рассматривать факты, а не домыслы или чьи-то комплексы.

-- Капитан Гонсалес прав. - Тут же "расшифровался" Глочёвский-Д'Эстер, - а всё остальное, коллега, я контролирую. Он говорил и говорит правду. Для меня его блок не имеет значения.

Сергей "для приличия", как мысленно тут же ему дал команду Сеня, вздрогнул, что наблюдающие интерпретировали как лёгкий испуг. Чего, собственно Глочёвский с Сотниковым и добивались. Ментат, увидев такую реакцию, посчитал себя "отмщённым" и с удовлетворённым видом сел на своё место. При этом он бросил благодарный взгляд в сторону Д'Эстера. Тот с независимым видом кивнул в ответ.

******

На следующий день, после заседания комиссии, Глочёвского неожиданно вызвал к себе в кабинет Корвин. Сеня, который в мире Ёс носил имя Жан Д'Эстер, с неохотой отложил в сторону написание подробного отчёта о вчерашнем заседании и двинул на аудиенцию.

-- А... Жан... Привет! - заходи.

Генерал, махнул рукой, небрежно, полностью отсекая обычные при таких встречах церемонии с докладами. Он даже послал Жану ментальный образ, который аж сочился презрением и неприязнью к "церемониям". Глочёвский, пожал плечами и, плотно затворив за собой дверь персонального кабинета Корвина, прошёл внутрь.

Генерал был очень необычной личностью, сильно выбивавшейся из общего образа генералов Ёс. Эдакий философствующий эстет, нонконформистского типа. Последнее качество очень часто его заносило. Из-за чего тот попадал в щекотливые ситуации. Но даже среди своих телепатов-ментатов он пользовался очень сильным если не страхом, то уважением. Это, впрочем, не мешало генералу вызвать любого подчинённого и поговорить с ним "по душам".

Очень часто, выйдя после таких бесед от него, очередная "жертва" пребывала дня два в сильно ошарашенном состоянии. Глочёвский тоже этому подвергался и не раз. Но быстро привык к этому закидону начальства и в принципе был готов к тому, что последует.

-- Проходи и садись. - добавил Корвин, так и не вылезя из своего глубокого кресла. Напротив него на низеньком столике стояла початая бутылка очень дорогого коньяка. И было видно, что Корвин уже уполовинил её содержимое. Мрачное настроение было уже основательно залито спиртным. А вот чем оно было вызвано, предстояло услышать Глочёвскому непосредственно. Корвин был специалистом высочайшего, на планете Ёс, класса, и это, его качество, для него самого было главным источником печали. Будто всю вину и печаль этого мира, он нёс на своих плечах.