Михаил Хрипин - Воина миров. Второе пришествие

«Этот предмет явно был для марсианина чем-то очень важным. Но если это обычный прибор из тех, которыми напичкано все нутро этого огромного цилиндра, то почему взгляд именно на него вызвал такую внутреннюю перемену?»

Доктор обдумал пугающую догадку, не подавая вида, — это может быть оружие!

«Нет, неверный путь. Оружие не вызовет такого действия. Клянусь, он испытал откровение, может даже изумление, но не чувство дополнительной силы, какое могло бы дать оружие».

Лозье вернулся к другому аспекту произошедшего.

«Он изменил речь. Уверен, что он издал эти звуки иным способом, нежели делал это до того. О чем это говорит? — доктор торопливо искал аналогии. — Кажется, тут что-то есть знакомое…»

Лозье вспомнил случай, произошедший во время учебы в университете. на курсе появился студент-индиец, приковавший на какое-то время всеобщее внимание. Он неплохо изъяснялся на французском языке, все его понимали. Но когда он постепенно стал частью коллектива, то освоившиеся студенты стали интересоваться его персоной с других, не научных сторон. Один из любопытных был очарован родным языком индийца и постоянно просил сказать что-нибудь. Ему нравились необычные звуки иностранной речи, они будили фантазию и рождали в голове необычные картины далекой страны.

Лозье вспомнил свое впечатление от наблюдения за индийцем. Когда он переходил со своей родной речи на французский, то как будто терял часть вдохновения. Словно надевал воздушный фильтр, ограждающий его от великого многообразия ароматов, оставляя воздуху лишь функцию питания кислородом. Это был переход от врожденной естественности к вынужденной ограниченности, к принудительно выработанным навыкам, заменяющим что-то привычное, родное.

«У марсиан есть разные языки? — Лозье помчался по мысленному потоку, открытому новой догадкой. — Значит ли это, что на Марсе есть различные страны? Это означает разную культуру, что вызывает, безусловно, конфликты культур. Все ли существа Марса преследуют одну цель, прилетая сюда в этих чудовищных машинах? Почему никто до сих пор не отметил, что мы знаем два разных вида марсиан? Почему никто не исследовал возможности этой двойственности?»

Воображение доктора переключилось на новые горизонты знания, открывшиеся после слов марсианина. Он на мгновение отвлекся от лежащего перед ним страдающего обожженного тела. Когда же вновь осмысленно посмотрел на него, обнаружил выражение решимости, отчетливо читаемое на красном лице. Большие бледные глаза напряженно смотрели на доктора, будто требуя чего-то.

Иррат некоторое время изучал реакцию, вызванную его словами на лице представителя Теплого Мира. Он увидел заинтересованность, отблески мыслительной работы, протекающей в голове этого человека, но по-прежнему не видел понимания.

«Возможно ли, что я ошибся? — Иррат не был готов испытать поражение. — Где я мог допустить небрежность? Я в точности воспроизвел нужные звуки, в этом нет сомнений».

Однако, человек его не понял. Чем дольше Иррат вглядывался в такие непривычные, маленькие, прищуренные глаза, пытаясь разглядеть в них ожидаемую реакцию, тем сильнее начинал нервничать. Нужно изменить подход.

«Я в Теплом Мире. Я принадлежу Теплому Миру. Я должен думать, как существо Теплого Мира. Я должен мыслить на языке Теплого Мира. Только так я смогу понять этих существ, только так они смогут понять меня. Я должен выполнить свою миссию любой ценой».

Иррат испытал острую потребность сменить позу. Лежать, вытянувшись на полу, окруженным незнакомыми людьми, было неудобно. Нужно поменять расклад сил, нужно выполнить действие, которое всколыхнет их разум. Иррат осторожно напряг мышцы и отметил, что управляет телом с достаточной долей уверенности. Он медленно сел, подтянув колени, уперся ладонями в пол. на обожженной руке ладонь пострадала меньше всего, поэтому новая поза не причинила сильного беспокойства.

Существа отпрянули, но увидели, что он не делает ничего опасного, успокоились и сели перед ним, приблизительно повторив его позу.

«Это хорошо. Это создает что-то общее между нами, — подумал Иррат. — Теперь нужно сделать еще одну попытку. и помнить — мыслить отныне на языке Теплого Мира».

— Я желаю вам добра и счастья!

— Э? — капитан уже порядком устал от этого концерта. Драгоценные секунды уходили, а дело не сдвинулось с мертвой точки. Клодан ясно представлял, что группа поддержки уже должна была подойти к снаряду, ожидая скорого появления из чрева колосса разведчиков с бесценным грузом в руках. а они еще так чудовищно далеки от этого!

Остальные участники контакта смущенно смотрели на пришельца, чувствуя его настойчивость и уверенность, так быстро и активно проявившуюся в нем. в воздухе витало ощущение предгрозовой электризованной мощи, которая вот-вот должна найти себе выход.

Внезапная досада охватила Иррата. Он сделал все, что мог! Его знания языка были проявлены максимально чисто, мать могла гордиться им, но непонимание стояло неприступной стеной.

«Это безумие! Это невозможно!»

Иррат вспомнил рассказы матери об Амелии. Он будто воочию увидел ее. Это далось ему предельно легко, ведь теперь перед его глазами были несколько существ из этого мира, выглядящих точно так же. Он вдруг вообразил реакцию мессии на подобное событие, когда силы, потраченные на долгое объяснение новых истин разбивались о непонимание ее слов или понятий. Он представил ее возможные слова. Эмоции захлестнули его:

— Damn it all! — он вложил всю силу своего внутреннего видения в выражение разочарования. Слезы наворачивались на глаза.

— Damn it all? — вдруг произнес человек, сидящий перед ним. Тот, который и вызвал своим непониманием бурную реакцию Иррата.

— Тьфу, пропасть? — повторил по-французски доктор Лозье, пытаясь совладать с собой. Это было почти невозможно. Привычная картина мира рушилась, швыряя обломки на его несчастную голову. Марсианин определенно выругался на английском языке. с присвистом, со странной интонацией, ломая звуки, но это было английское ругательство, и ничто иное.

У сидящих рядом военных пропал дар речи. Язык островных соседей был знаком каждому из них, но какой-то мозговой ступор, стереотипность мышления, неспособность воспринять пусть и очевидное, но все-таки чудо, все это время мешала услышать в издаваемых марсианином звуках английские слова.

Теперь они прозрели. Словно снизошло божественное откровение. Впечатления у всех были на редкость схожи — прошиб холодный пот, на мгновение потемнело в глазах, а когда они снова посмотрели на пришельца, то увидели совсем другого человека. Точнее, увидели перед собой именно человека. Который говорил с ними на земном языке.