Аллан Коул - Флот обреченных

Это еще куда ни шло. Ресурсов у нас хватит для поддержания рабочих, да и терпимости у тех, кто продает свои услуги и тела таанцам, предостаточно. А вот что будет потом?

Манаби были известны империи как отличные дипломаты. Эти существа обладали способностью летать по воздуху и считались абсолютно нейтральными — и поэтому идеально подходили для выполнения заданий государственной важности. Никто не знал, что сразу после начала войны с таанцами сэр Эку объявил о поддержке империи. Не потому, что верил в освободительную миссию императора, но потому, что считал поражение империи равносильным установлению варварского режима. Об этой поддержке было известно разведслужбе манаби, вечному императору и никому больше. Для таанцев и простых жителей империи манаби по-прежнему оставались нейтральными дипломатами.

— Что будет потом, — начал Эку, — неизвестно. Хочу надеяться, что опыт прошлого и вера в расовую индивидуальность укажут вам дорогу. Я благодарен за доверие и понимаю серьезность проблем. Но причина, по которой я здесь нахожусь, не имеет к ним никакого отношения. Представитель вечного императора попросил меня передать следующее.

Император отметил тяжелое положение Пяти наций и глубоко опечален по этому поводу. Он обещает предоставить вдвое большее количество АМ-два вашим планетам и надеется, что возникшие проблемы мало-помалу станут разрешимыми.

Молодой человек произвел на сэра Эку большое впечатление, поскольку выражение его лица менялось всего трижды за время беседы.

«Возможно, — подумал дипломат, — по прошествии нескольких эпох люди стали менее восприимчивы».

— Какие гарантии?

— Прошу прощения?

— Я имею в виду юридические обязательства.

— Никаких.

— Я не привык верить на слово, — сказал молодой человек.

— Меня предупредили, — продолжал сэр Эку. — Тем не менее ваши порты должны быть готовы к прибытию шести имперских кораблей-энергоносителей через шесть дней после моего прибытия в вашу систему.

Не получив сиюминутного ответа, сэр Эку вспорхнул вверх, и его огромное тело, покрытое черно — красным оперением, покинуло помещение, направившись в сторону корабля. Любопытно, сколько времени понадобится Пяти нациям на решение о выходе из нейтралитета и объявлении о том, что они переходят на сторону империи?

Сэр Эку подумал о том, что его умственные способности начинают потихоньку деградировать, и заволновался, что его это не беспокоит.

Командир огневой точки Хибнир был счастливым человеком, находящимся в самом отчаянном положении.

Раньше он был несчастен в любом положении. По крайней мере, он считал, что возделывать собственный огород гораздо лучше, чем попасть в таанскую армию и участвовать в боях.

Отряд, в котором воевал Хибнир, был уничтожен, в живых остался он один. Потом он ухитрился напороться на имперский форт — и благополучно вернулся, доложив командованию о местоположении врага. Более того, его не послали участвовать в последовавшем кровавом нападении на злополучный форт. Начальство осталось довольно Хибниром и продвинуло его по службе, отправив на совершенно безопасную планету-суперкрепость Итан. Награжденному медалями солдату, чья позиция находилась на самой вершине высокой скалы, надлежало первым вступить в бой с любым имперским соединением, командование которого окажется настолько глупым, чтобы атаковать Итан.

Хибнир, уже имевший горький опыт в отношении того, что значит попасть под обстрел, переоценил свое назначение.

Он был мишенью. А в мишени имеют обыкновение стрелять.

Хибнир не знал точно, что предпринять в подобной ситуации. Не знал он и как приступить к выполнению своих обязанностей, какие приказания отдавать подчиненным, чтобы его не отослали обратно на линию фронта, в штурмовой отряд.

Но самым главным было то, что он не имел ни малейшего понятия, куда отступать, если на форт все-таки нападут.

Хибниру снова очень повезло.

Его подразделение состояло из добровольцев таанского отряда «Пылкой молодежи», которые обожали своего командира — героя битвы при Кавите, разведчика, указавшего бравому герою, покойному капитану Сэнтолу, дорогу во вражеский форт, — и хотели доказать ему, что достойны его доверия.

Иными словами, они установили собственные правила — еще более строгие и жесткие, чем зверские требования таанского устава, и вели образ жизни, близкий к спартанскому. Командиру огневой точки Хибниру оставалось только изредка обходить своих бойцов, давать туманные указания — и отправляться по своим делам.

Хибниру повезло еще и потому, что он не испытывал особого интереса к роскошным апартаментам, служебной карьере или милостям начальства. Взводы «Пылкой молодежи» восторгались им и перенимали все его привычки. Каждый воин считал его примером, достойным подражания.

Но Хибнир был слишком глуп, чтобы понять, как ему повезло. Поскольку отряд, находившийся под его командованием, управлялся, казалось, сам собой, Хибнир целыми часами бродил у подножия утесов, выискивая безопасное местечко, в котором можно было бы спрятаться, когда дракх свалится с неба.

Однажды он сделал очень интересное открытие. Под его фортом, у подножия скалы, простиралось несколько гектаров совершенно ничьих фруктовых деревьев.

В крохотном мозгу Хибнира вспыхнул интерес. Он невзначай бросил, что в хозчасти гарнизона нет садовых инструментов. Сбитый с толку помощник Хибнира решил, что герой Кавите будет обучать солдат чему-то совершенно необычному, возможно — мыслить другими категориями.

Двумя днями позже командира огневой точки Хибнира снабдили крюками, секаторами, лестницами и корзинами. Счастливый и радостный Хибнир исчез со всеми этими причиндалами в низине. Солдаты «Пылкой молодежи» были уверены, что в свое время узнают, чем он занимается.

Еще один подарок судьбы: главнокомандующий Итана, некий адмирал Молк, заинтересовался искусством разведения фруктов. Ему стало интересно, почему определенная стратегически расположенная ракетная точка сделала запрос о фермерских инструментах, и он решил нанести неожиданный визит на обозначенную точку. «Пылкая молодежь», поверженная в шок оказанной ей высокой честью, отправила адмирала Молка вместе с его телохранителем к подножию утеса, чтобы они собственными глазами увидели, какими важными делами занимается их командир.

Хибнир пересчитывал почки на деревьях, беззвучно поводя в воздухе ножницами, пытаясь выяснить, какую ветку и где нужно подрезать, как вдруг услышал звук приближающихся шагов.

Молк тоже был очень везучим таанцем.

Приблизительно в этот момент шесть имперских флотов обрушились на Итан. Неуязвимые крепости оказались не такими уж неуязвимыми, поскольку их генералы за долгие годы бездействия порядком обленились. Они были уверены, что решиться напасть на них может лишь выживший из ума идиот. И почивали на лаврах собственной значимости в слепой вере в собственную безопасность. Но враг не дремал.