Аллан Коул - Возвращение императора

Система Каирен состояла из примерно дюжины малонаселенных сельскохозяйственных миров и одной большой портовой планеты — Дьюсабла. Именно здесь Танз Сулламора испытал свою вторую фортуну — в кораблестроении. Заводы, в три смены грохотавшие во время войны, были теперь безлюдны. Кризис с АМ-2 поразил практически весь Дьюсабль.

Топливный кризис — это скверно для какого хочешь мира. Но для Дьюсабла он явился настоящей катастрофой, потому что планетная система Каирен была дремуче-отсталой. Теперь здесь существовала одна лишь индустрия — политическая. Вряд ли было хоть одно существо на планете, не считавшее, что смысл его пребывания в сем мире — попечительство и руководство. Руководить желали все — от судомойки и швеи до полисмена и предпринимателя, от девочки для увеселений и до регионального начальства. Ну и конечно, сам тиран Йелад тоже был попечителем.

Политическая система здесь была громоздка и продажна до самой верхушки, но действовала веками, причем неплохо.

Йелад правил уже тридцать лет. Его влияние было настолько велико, что, казалось, он абсолютно непобедим. Хотя, пусть он и выигрывал с легкостью каждые четыре года на выборах, это не означало, что его оппоненты так уж беспомощны.

В системе государства были провозглашены «противовесы» и органы контроля, но это ничего не давало, так как все эти институты отличались не меньшей коррумпированностью. Ниже тирана Йелада стоял Совет солонов. Каждый его член вел группу регионов-отделений; избирателей, живших там, он опекал, давал им работу, советы и помогал своим влиянием. Хороший солон делал так, чтобы никто не оставался без его опеки. Если у кого-то возникали затруднения с деньгами на продукты, он направлялся к капитану отделения. Туда же шли супруги в случае пьянства или грубого поведения другой половины. Каждому гарантировалась бесплатная койка в больнице. Налоги были вообще отменены.

Вместо этого повсюду текли реки взяток. Из рук проститутки в руки сутенера, оттуда — к полицейскому. Полисмены тоже платили — за проезд в богатые курортные зоны, где можно поживиться. Еще они платили за звание, делавшее их стоящими выше по лестнице получения взяток. Боссы гангстеров платили в два конца: с одной стороны — полиции, а с другой стороны — политикам. И все они платили капитанам отделений, которые, в свою очередь, пополняли кошелек солона, контролирующего данный регион.

Солоны делились поступавшими деньгами с основными лидерами, которые реально руководили всем. Примером такого лидера и являлся тиран Йелад. Он пришел к власти как реформатор, так же как и тиран, бывший у власти до него.

В нынешних выборах новым многообещающим реформатором стал солон Кенна, президент Совета солонов и злейший враг Йелада. Сила Кенны проистекала от профсоюзов, в частности ПДТ. Вот почему после трех неудачных попыток встать у кормила Кенна был убежден, что в этом году удача ему улыбнется. Орды безработных являлись его ударным кулаком. Кенна тузил этим кулаком Йелада более полугода. Но сейчас, за две недели до конца матча, требовалась чистая победа. Если Кенна не сумеет достать противника нокаутом, то сойдет с дистанции своего столь долгого забега; разве что чудо поможет ему.

Кенна надеялся, что таким чудом станет Рашид. И чем дольше они беседовали, тем крепче росла в нем уверенность в этом.

Рашид спросил его о положении с финансами — насколько полон кошелек предвыборной кампании Кенны?

Тот ответил: денег достаточно. Рашид покачал головой и посоветовал ему набрать больше, намного больше. Кенна спросил: зачем?

— Первый закон, — ответил Рашид. — Деньги — материнское молоко политики.

Такой ответ сказал многое. Этот человек явно не новичок в политике. Кенна видел слишком много кампаний, проигранных по причине нехватки денег. Рашид, очевидно, опытный деятель уличного масштаба, который понимает, как игра ведется — от самого верха и до самого низа, вплоть до сточной канавы.

Кенна обнаружил, что ему легко быть откровенным с Рашидом, потому что… Потому что тот понимает, черт побери! Парень понимал!

Следующий вопрос, однако, вернул солона к действительности.

— Почему вы рассказываете мне все это? Чего от меня ожидаете? Я всего лишь корабельный повар, и, в известном смысле, повар мятежный…

— Перестаньте, — прервал его Кенна. — Бросьте это. Здесь вы среди друзей. Кроме того, я уже в курсе. Я знал о вас, когда вы еще находились в полете.

— Кто вам рассказал?

Рашид решил, что это проверка, — значит, он клюнул.

— Имя я не могу назвать прямо, — ответил Кенна. — Вы знаете это так же хорошо, как и я. Информация дошла до меня… по теневым каналам. Мне сообщили, что прибывает «Сантана», причем с таким грузом, который я, если не желаю свалять дурака, должен проинспектировать. И что самое главное, меня предупредили, что на борту присутствует человек, играющий роль судового кока. Он — великолепный политический стратег.

Кенна взглянул на Рашида и продолжал:

— Я не могу рассказать вам, как мы взаимодействуем. Вам достаточно знать, что есть очень влиятельные лица вне нашего мира, поддерживающие нас. И что спасение — на этом пути.

Рашид размышлял. Почему-то все это ему было небезразлично. Еще он удивлялся, отчего лица из внешнего мира не проинформировали также и его. Но он похоронил эту мысль.

Это была еще одна проверка, может быть последняя.

— О’кей. Договорились. Я поднимаюсь на борт.

Кенна глубоко, с облегчением вздохнул.

— Кто еще участвует в забеге? — спросил Рашид.

— Только один соперник. Солон Уолш. Он не имеет шансов, хотя и искусен в политике так, будто занимался ею с рождения. Но он молод. И глуп.

— Каков его главный пункт?

— Реформа, — сухо произнес Кенна. — Он пытается похитить моих сторонников, как я догадываюсь. Ведь реформа — это моя платформа. Уолш явно не в силах выработать свою собственную идею.

— По всей вероятности, за ним стоит Йелад, — сказал Рашид. — Предназначение Уолша — отвлечь от вас сторонников.

Кенна испугался, но заставил себя сохранить спокойствие. Это было единственное, что он мог сделать.

— Хорошо… Вот как мы будем действовать, — произнес Рашид. — Нам нужны три вещи. Во-первых, нам нужен болван или марионетка. Во-вторых, нужна идея. — Он сделал затяжной глоток из бокала с бренди, который Кенна не уставая наполнял.

— А что же третье? — спросил солон.

— Непринужденность, — ответил Рашид. — И тогда мы возьмем победу.

Самоуничижение и кротость, пожалуй, никогда не были присущи миру. Но порой они способны перевернуть его почище самого катастрофического землетрясения.

Наполеона мучил геморрой. Ночь перед исторической битвой он плохо спал и на следующий день ходил сонный. Двадцать пять тысяч его солдат погибли тогда, и он перестал быть императором.