Валентин Егоров - Вспомним Сольвейг

- Еще секундочку и боль совсем пройдет, а мы еще раз почистим различными растворами ствол твоей раны. Хорошо, что стрела не коснулась кости твоего предплечья, не порвала плечевой сумки! Затем мы рану зашьем и перевяжем, через пару дней и ты станешь совсем здоровым, встанешь на ноги!

Операция промывки ствола раны различными растворами повторялась несколько раз, причем в каждом случае, Иван это хорошо помнил, растворы для промывки раны имели очень резкий запах. Тогда он понял, что операция подходила к концу, врач начал готовить шелковую нить, чтобы наложить шов на рану. Иван еще раз убедился в том, что его глазной врач не очень-то хорошо разбирается в хирургии. Он несколько раз шелковые нити попробовал на разрыв, прежде чем выбрал ту нить, которая могла быть использована для наложения шва. Одним словом, наложение каждого стежка шва будет сопровождаться приступами острой боли, а это следовало бы Ивану выдержать опять-таки без потери сознания.

В этот момент операции на него вышла Маария, которая ему сказала:

- Здравствуй, мой Ванечка, мой дорогой! Какой же я была глупой, дурой, когда на тебя обижалась! После нескольких дней, проведенных в этом тюремном замке, я поняла, как ты мне дорог и нужен мне!

- Маш, извини, давай поговорим немногим позже, когда закончится операция! Мне нельзя ни на секунду потерять сознания, а то дела мои станут совсем плохи! А мне еще послезавтра нужно и до тебя добраться, вытащить из этого тюремного замка

- Ванечка, что с тобой случилось? Куда тебя ранили? Может быть, разговор со мной тебе поможет, и ты не потеряешь сознания!

- Маш, я серьезно тебя попрошу повременить со своим разговором! Всего каких-то несколько минут боли, меня зашьют, а после я могу сколько угодно времени с тобой беседовать на любые темы!

- Хорошо, Иван! Я помолчу, но может быть, ты мне позволишь, понаблюдать за тем, как твой хирург будет накладывать швы на твою рану! Я ведь все-таки училась на целительницу, кое-что в медицине соображаю!

Тем временем глазной врач попытался несколько раз наложить первый стежок на рану, но каждый раз у него что-то не получалось, или прокалывание трехгранной иглой было неудовлетворительным, или узелок быстро развязывался! Но при любой попытке Иван ощущал сильную боль, в какой-то момент он едва не проваливался в беспамятство, при этом ему все время казалось, что кто-то посторонний едва ли не матерится, комментируя действия врача, пытающегося зашить рану на его плече. Прислушавшись к этому голову, Иван неожиданно для себя узнал в нем голос принцессы Маарии!

- Ну, разве как так можно, твою мать, простые кетгуты вставлять в иглы для зашивания. Игла в любом случае не удержит нить при прокалывании. Иван, что за хирург работает с тобой? Он не накладывает шов, а совершенно сознательно делает одну ошибку за другой, чтобы ты, Ванечка, ощущал как можно более боли. Это не хирург, а самый настоящий мясник! Подожди-ка, я войду в его сознание и за него завершу операцию по наложению швов на твою рану.

Через секунду глазной врач начал разговаривать с Иваном голосом, но почему-то с интонациями и обер тонами принцессы Маарии!

- Ну, мой дорогой, как ты себя чувствуешь? Еще одна секундочка, я наложу пять швов и ты, Ванечка, никакой боли не почувствуешь! Но, черт его подери, что он натворил с твоей раной на плече. Рана совершенно не дышит и имеет несколько повышенный красноватый цвет, словно внутри ее имеется какое-то воспаление.

- Маш, до твоего появления, он рану промывал в десяти растворах, иногда даже я чувствовал сильную боль и резкий не очень-то хороший запах!

- Знаешь, что, Ванечка, я могу рану промыть в ста растворах, а рецидив, вызывающий ее воспаление, как был, так и останется в ране. Пока у нас имеется время, я лучше вскрою эту рану и посмотрю, как твой хирург ее почистил?!

- Он не хирург, а глазной врач!

- Тем более, глазной врач может совершить любую ошибку. Так, что, Иван, потерпи, я заново вскрываю твою рану.

Боль широкими потоками через левое плечо хлынуло в тело Ивана, от остроты боли он задергался ногами, а его руки начали выбивать чечетку по кожаной обшивке операционного стола. Парень покрылся холодной испариной, которая крупными каплями начала стекать с его лица.

- Ну, так я и знала! Это твой мясник очень плохо почистил ствол твоей раны, в самом ее центре он заставил маленький кусочек деревянной щепы от древка стрелы. Недельки через две у тебя, Иван, поднялась бы температура тела, а еще через месяц ты бы умер от заражения крови! Это случилось бы только в том случае, если бы у тебя не было бы такой замечательной и умной жены, как я! Сейчас мы тебя заново почистим, затем я обследую весь твой организм, чтобы у нас рождались бы замечательные дети, по крайней мере, девочка и мальчик! А потом, Иван, я займусь твоими глазами, что-то у тебя не в порядке с главным зрительным нервом и сетчаткой! Но эту операцию на твоих глазах мы можем проделать и в другом месте!

3

Иван проснулся от внутреннего толчка, который ему подсказал, что в данный момент он уже не один находится в своей тюремной камере! Он не стал вскакивать со своей койки, чтобы, широко расставив руки, так обычной поступают слепые люди, чтобы попытаться что-либо разыскать в помещении камеры! Наоборот, Иван продолжал лежать в постели, легко посапывая своим носом, словно желая показать, что он все еще глубоко спит! Ну, а его поисковая мысль быстрее света обследовала свою тюремную камеру, чтобы ему тут же сообщить о том, что в его камере присутствовало еще несколько малозиландцев. Но эти незнакомцы вели себя тактично и вежливо, по отношению к нему они не проявляли какой-либо враждебности!

Пару каких-то пару мгновений назад распахнулся телепортал, в его камеру вступил мэр города Шамира, маркиз Де Майна. Тут же появились его слуги - тени, которые принесли с собой комфортабельное кресло, установили его по центру камеры, а затем отошли на шаг назад. Там они преклонили колено, опустили головы на грудь, ожидая следующего приказа своего повелителя. Твердо ступая по камню пола, маркиз Де Майна пошел к этому креслу, от железной поступи, из-за стальных набоек на каблуках его сапог, звенел сам воздух в тюремной камере Ивана! Лиходей подошел к креслу, чему-то своему улыбнулся и с видимым удовольствием плюхнулся в это кресло.

Сам факт появление в камере Лиходея, а также громкий звон набоек его сапог, поставил Ивана в положение, когда он уже не мог дальше спокойно лежать в койке, притворяться, что он сейчас спит. Поэтому Иван сбросил ноги с койки, принял сидячее положение, оставаясь в пресловутой ночной рубашке. И вот так, сидя в своей койке, он с некоторой ленцой почесал только что прооперированное левое плечо. Помимо его желания в камере сама собой складывалась ситуация, когда ему совершенно не хотелось начинать первым говорить, да и вообще вести разговор с этим Лиходеем. Немного подумав, он решил это право, первым заговорить, предоставить своему тюремщику и собеседнику!