Юлия Жукова - В семье не без подвоха

По прилете в столицу я быстренько со всеми прощаюсь и исчезаю, чтобы избежать встречи с духовниками. А то они как начнут расспрашивать про Ирлика, я тут заночую. Накинув на голову косынку, дабы не привлекать внимания светлой шевелюрой, я огородами и переулками пробираюсь к Дому Художников – большой общаге для учеников. Полноценные мастера живут и творят в собственных домах, а у подмастерьев на это обычно нет денег. К счастью, мне не только не попался никто по дороге, но и Бэр увидел меня из окна второго этажа и сразу выскочил встречать, так что мне не пришлось его разыскивать. Не иначе, эликсир действует.

– Здравствуйте, Хотон-хон! – шепчет он, пританцовывая на мысочках в дверном проеме. – Я все сделал, получилось в лучшем виде! Посмотрите? Только у меня там грязно, даже не знаю, как бы…

– Ничего, я потерплю. Давай, показывай.

Он ведет меня по темноватой лестнице в свою мастерскую, где все поверхности щедро уделаны красками, а по стенам набиты гвозди для развешивания картин. Сами картины стоят по углам, как книги на полке, лицом к стене. Бэр тщательно запирает за собой дверь на замок и щеколду, а потом обращает мое внимание на единственное большое полотно в другом конце комнаты. Ну что ж, надо отдать должное мальчику, он нарисовал ровно то, что я хотела. Картина вытянута вертикально, и на ней, как и положено, Азамат изображен на коне, анфас, с мечом наголо. Конь очень на себя похож – это серебристый Князь. Он скачет во весь опор, так что передние копыта вот-вот вылетят из плоскости картины и подомнут залюбовавшегося зрителя. Азамат, очевидно, как раз подскакивает на лошадиной спине, потому что его хорошо видно поверх головы огромной скотины. Но это все – традиция. На Муданге всех Императоров так рисуют. А вот инновация: вместо желтой сонной степи на заднем плане северные горы и гроза. Молния ярко освещает скалистые отроги и главных персонажей, оставляя в непроглядно-черной тени все лишнее. Разметавшиеся волосы Азамата отсверкивают металлом и в беспорядке падают на лицо, из-под них видны горящие глаза, орлиный нос и волевой подбородок. Лезвие меча сияет, как полированное.

– Восхитительно, – говорю. – Ровно то, что надо.

Бэр расплывается в польщенной улыбке.

– Хвастаться не хочу, но я, как закончил, посмотрел и прямо понял, что так и надо. Он ведь грозный Император, вот пусть враги трепещут. Да, не забудьте взять. – Он протягивает мне мою флешку. – Я ничего не копировал, клянусь!

– Верю-верю, – киваю я. Этот парень гораздо больше моего печется о фотографиях Азамата в контрастном закатном свете, которые я специально так делала, чтобы правая сторона лица была в тени. Азамат даже терпит их существование, настолько они удачные. – Ну что, заворачивай, да пойдем, представишь Императору?

Пока Бэр возится с упаковкой, я звоню Азамату выяснить, где он. Он оказывается в «Щедром хозяине», прощается с Алтонгирелом. Ну вот мы им сейчас скрасим прощание. Поглядев на попытки Бэра пешком тащить высоченную коробку с картиной, я стучусь в ближайший дом и прошу хозяина подкинуть нас до центра города на машине. Хозяин с радостью соглашается, только робко протягивает мне маркер. Эту систему оплаты я уже выучила: мне предлагается оставить в уголке лобового стекла благопожелание. К счастью, никаких слов выдумывать не нужно, достаточно нарисовать узорчик, как на гобелене.

Кроме Азамата и Алтонгирела за столиком в «Щедром хозяине» сидят наши Старейшины. У меня вообще складывается впечатление, что эти двое все свободное время гуляют по кабакам, хоть и не пьют.

– О, Лиза, ты вовремя, – машет мне Азамат. – Я как раз собирался рассказать о нашем вчерашнем госте.

– Замечательно, только это немного подождет. У меня для тебя сюрприз, дорогой. Бэр, открывай.

Бэр прислоняет коробку к стене и открывает крышку. Весь трактир стихает, рассматривая фантастическое творение молодого художника. Через несколько секунд тишины Азамат и Алтонгирел одновременно заговаривают:

– Я же говорил…

Алтонгирел замолкает и кивает Азамату, мол, ты первый заканчивай.

– Я же говорил, что это можно без меня нарисовать.

– А я же говорил, что Лиза придумает, как это сделать, – тут же сообщает Алтонгирел.

Ажгдийдимидин смотрит на него с кривой улыбкой. Тоже, видимо, заметил, что Алтоша работает над своей способностью уступать.

– Красота-а, – выдыхает Унгуц, не заметивший ничего вокруг. – Да тебе, мой мальчик, все прежние Императоры завидовать должны. Эй, художник… как тебя, Бэр, если не ошибаюсь? Молодец, парень! Учитель твой вполовину так хорошо не смог бы. Я скажу Асундулу, чтоб перевел тебя в мастера, это ж высший класс!

Бэр розовеет, но с опаской посматривает на Азамата, который, собственно, не вынес никакого эстетического вердикта.

– Тебе-то как? – спрашиваю, подсаживаясь к мужу.

Азамат поглаживает подбородок, рассматривает картину.

– Я никогда не ношу шпоры, – наконец сообщает он. – А в остальном ничего, даже немного похоже. Хорошая идея насчет гор, северяне сразу узнают местный пейзаж, порадуются, что я свои корни помню. Спасибо, мастер Бэр, отличная работа. Зайдите завтра в Канцелярию, вам выдадут гонорар. А я сейчас кого-нибудь позову, чтобы занялись тиражированием, и так затянули с этим делом…

Азамат принимается звонить и отдавать распоряжения, а меня и Бэра Унгуц тянет за рукава.

– Я смотрю, вы сработались. А тут как раз еще дело есть. Мы с твоих, Лиза, рассказов хотим выпустить новое издание книги об Ирлик-хоне, ну, знаешь, у нас эта серия биографий богов. Так вот, туда бы картиночку посвежее нарисовать, а то прежним-то уж века три будет. Ты, Лиза, его по-всякому видела, вот и опишешь, а Бэр нарисует. Договорились?

От общения Азамата с бабушкой сразу появились результаты: он выяснил положенный срок послеродового декрета и на правах работодателя категорически заявил мне, что до истечения этого срока к работе я не приступлю, потому что недаром же сведущие в медицине земляне общим решением его установили. Я не то чтобы сильно рвалась работать, но, во-первых, дома сидеть целыми днями скучно, во-вторых, кроме меня никто из земных врачей не ездит в глубинку, а в-третьих, не ровен час Азамат меня вообще засадит в терем по традиционному сценарию. Однако муж был непреклонен настолько, что мы даже немножко поругались. В итоге он написал мне расписку, что по истечении установленного срока никак не будет пытаться контролировать мою занятость. Ну и заниматься просветительской работой он мне тоже не стал мешать, тем более что Старейшины попросили.

– Пиши, деточка, – покровительственно говорит мне Унгуц, открывая передо мной бук. Бэр сидит рядом и покусывает губы от нетерпения.