Юлия Жукова - В семье не без подвоха

– Доброе утро, – приветствую я. – Как спалось?

Он смотрит на меня как на ненормальную.

– А, вот и твой парнишка! – радостно говорит Лентяй, как будто уже сто лет знает о существовании Кира. – Как же, как же, мне сын про него говорил! Ну давайте, чего застряли, идемте вниз!

– Пойдем завтракать? – предлагает Азамат Киру. Тот пожимает плечами и топает вместе с нами к лестнице.

Одежда на нем тоскливая. Все те же вчерашние залатанные шерстяные штаны, рубашечка на пару размеров меньше, чем нужно, с оторванным карманом, ботинки… как будто сшитые из кусков валенка и стропы. Похоже, на босу ногу. Надо где-то прикупить ему одежды до того, как в столицу приедем, а то неприлично. Но Азамату лучше до ночи из трактира носа не высовывать.

– Лентяй, послушайте, – говорю негромко, – нам бы мальчика одеть… Тут поблизости нет какого-нибудь магазинчика, чтобы продавец нелюбопытный был?

Лентяй задумчиво скребет бакенбард.

– У брата моей жены магазин есть, там всякое земное шмотье, вроде как модное, да я в этом не понимаю ничего. Скучные такие тряпочки, да и толкает он их, скажу я вам, втридорога, но молчать будет как демон. И идти недалеко.

– Лиза, я не хочу, чтобы до официального заявления… – начинает Азамат, но я перебиваю:

– Ты останешься здесь, я с ним схожу. Косынку надену, кто приглядываться будет? Да и даже если узнают, я вполне могу тут пациента навещать, кому какое дело. Незаметно купить ему одежду в Ахмадхоте будет гораздо труднее, а в том, что есть, Старейшинам его не покажешь. Да и холодно, и антисанитарно.

Я ворчу частично на всеобщем, потому что в муданжском некоторые ключевые понятия по-прежнему отсутствуют, и Кир смотрит на меня настороженно.

– Ты извини, – поворачиваюсь к нему, – что я непонятно говорю. Я сама с другой планеты, мне иногда трудно объясняться на муданжском языке.

Глаза у него становятся размером с блюдце.

– Что предпочитаете на завтрак? – спрашивает Лентяй, поскольку мы как раз уселись за столом.

Азамат тут же заказывает жидкое мясное рагу и сыр. Надеюсь, что Кир это потянет. Лентяй вальяжно удаляется на кухню. Ребенок ерзает на месте и жует губу. Наконец решается спросить:

– С другой… чего вы?

– Планеты, – повторяю.

– А… что это?

Азамат хмыкает, а я в растерянности.

– Планета, сынок, – принимается объяснять он, – это огромный шар земли. Вот мы сейчас находимся на планете Муданг. Это ты знаешь?

Кир неуверенно кивает.

– Все, что ты знаешь, умещается на этой планете, – продолжает Азамат. – И твой приют, и столица, и Северные горы, и Южные острова. И океан, конечно. Только солнца, луны и звезды – не на планете.

– И она что, – Кир поводит глазами в мою сторону, – с солнца?

– Нет, на Солнце слишком горячо, там никто не живет. Лиза просто с другой планеты.

– А их много? – поеживаясь, уточняет Кир.

– Как шишек в лесу, – отвечает Азамат.

– Во всем лесу?

– Я бы даже сказал, во всех лесах.

– Ого.

Кир утыкается взглядом в край стола и осмысливает объяснения. Азамат меж тем достает телефон, раскрывает в нем карту звездного неба и кладет перед Киром.

– Вот, смотри. Узнаешь летнее небо?

Тот кивает.

– Вот тут видишь, где кончается горох и начинается кунжут? А теперь увеличиваем – раз, еще, и еще… Видишь, спиралька? Это галактика Млечного Пути, она так называется. А в ней… оп-па, вот она, Земля. Оттуда Лиза к нам и прилетела.

Ребенок переводит зачарованный взгляд с меня на карту и обратно. Наконец спрашивает:

– А как выглядит Муданг? Снаружи?

– Сейчас вернемся, покажу, – охотно отвечает Азамат и переходит обратно к галактике Водоворот. – Вот, гляди. Наше Солнце с Присолнышком и планета.

– Солнце такое большое?!

– Ага, оно просто далеко…

Азамат продолжает объяснять азбучные истины, а я сижу и умиляюсь. У мужа глаза блестят азартом, даже похорошел как-то внезапно. Дорвался наконец воспитывать потомство. Алэк-то ему маловат пока, едва-едва сидеть учится. А тут вдруг настоящий человек, да еще и любопытный, похоже, в папу.

Мы даже не замечаем, когда появляется Лентяй с завтраком. Он окидывает насмешливым взглядом Байч-Харахов и подмигивает мне, мол, тоже понимает, что происходит. Вид еды, однако, временно перебивает у Кира жажду знаний.

Ребенок наворачивает мясо-молочную кашицу так, как будто месяц не ел. Азамат косится на меня, но я только отмахиваюсь. Раз уж ему вчера с шашлыка не сплохело, от этой штуки вряд ли что-то будет, разве только пронесет. Так что пускай наслаждается изобилием.

Я стоически молчу, когда Кир выпрашивает добавки. Когда он начинает требовать третью порцию, у Лентяя высоко поднимаются его кустистые брови. Азамат смотрит на меня беспомощно: мол, что делать?

– Несите, – вздыхаю и принимаюсь одеваться. Аптечка у меня в унгуце.

Кир послушно выпивает таблетку для облегчения пищеварения и уминает еще полпиалы, но потом все-таки притормаживает. Смотрит на еду жадно, ложкой возит, но запихнуть в себя больше не может.

– А где Филин? – спрашивает наконец.

– Там же, где ты его вчера привязал, – отвечает Лентяй, с интересом наблюдающий за нами от двери кухни. – Его уже кормили после полудня, но я думаю, он не обидится, если ты поделишься.

– Ты сам-то не обидишься? – уточняет Азамат. – Ты же готовил.

Лентяй хохочет.

– После третьей добавки трудно поверить, что клиента не устроил вкус! Уж вижу, что больше не лезет. Пойдем, пацан, побалуешь своего пса моей стряпней.

Мы берем напрокат одну из хозяйских шуб, чтобы Кир не замерз и не привлекал внимания, я натягиваю косынку по самые брови, и в сопровождении самого Лентяя мы топаем за покупками. Азамат остается в своей комнате собираться и звонить потерявшим его подчиненным.

Лавка Лентяева шурина и правда в двух шагах, мои предосторожности оказываются излишними, нам никто даже не встречается по дороге. Мы заходим в крепко сбитый небольшой домик с вывеской «Земля дизайн» (слово «дизайн» просто переписано со всеобщего муданжскими буквами).

Поскольку на Муданге магазины обычно находятся прямо в доме торговцев, у них нет определенных часов работы. Хозяин дома и не спит – значит, заходи и покупай. О наличии хозяина свидетельствует веревочный «статус» на двери. Если же ты большая шишка или собрался потратить много денег, хозяин не обидится и на побудку среди ночи. К сожалению, еду продают только на рынках, а там торговцы сворачиваются рано. Зато многие трактиры открыты круглые сутки, а по цене поесть дома и в трактире – не существенно отличается. Замужним женщинам женатые трактирщики часто делают скидки, выражая таким образом солидарность с их мужьями, которым пришлось бы отрываться от работы, чтобы приготовить обед.