Юлия Жукова - Ученье – свет, а богов тьма

– Лиза, ау, ты чего? – окликает меня Азамат.

– А я даже никакого подарка не приготовила, – расстроенно сообщаю я, осознавая, что за ночь на коленке ничего не успею сварганить, а покупные тут не котируются.

– Какого еще подарка? – не понимает Азамат.

– Ну как, на день рождения…

– У вас на Земле принято в этот день подарки дарить? – первым соображает Эцаган.

Я уныло киваю.

– И гостей приглашают. А я ладно про свой-то забыла, но и про твой – даже не знала, когда он!

– Ну-ну, Лизунь, не расстраивайся, – успокаивает меня Азамат. – У нас-то такого обычая нет, вот ты и забыла. А гости у нас и так есть, можем еще кого-нибудь позвать, повара будут рады постараться. Хочешь, подруг своих пригласи.

– Да че моих-то подруг приглашать? Твой день рождения же! – пожимаю плечами. – Если ты хочешь, можем отпраздновать. Просто глупо получилось. Если б я знала, я бы приготовила что-нибудь особенное…

– Этому я всегда буду рад, совсем не обязательно приурочивать вкусный ужин к каким-то датам, – усмехается Азамат. – Давай перенесем на после Судного дня, хорошо? У тебя же там выходной?

Я киваю.

– Ну вот и отлично. Все равно пока бормол не пересмотрю, вроде и не считается.

– А что это значит, «пересмотреть бормол»? – спрашивает Кир.

Меня приятно удивляет, что я не одна тут не охвачена сакральным знанием.

– Тебе пока это не нужно делать, – с улыбкой говорит Азамат. – Вот исполнится тебе двенадцать, пойдешь на Совет тянуть бормол, которые о тебе говорят все самое важное. А потом каждый год на день рождения будешь их выбирать заново. То есть можно и старые оставить, но тебе дается шанс официально изменить свои отношения с миром. Я, правда, только один раз пересматривал бормол, в двадцать лет. Но вот теперь задумался, с прошлого года в моей жизни столько всего изменилось, надо бы с духовником посоветоваться, а он, мягко говоря, недоступен.

– Я бы предложил вам поговорить с Алтонгирелом, – протягивает Эцаган, – да только он не лучше. Вообще, когда два сильнейших духовника так себя ведут, это как-то настораживает. Не случилось бы какого катаклизма…

Айша внезапно резко мотает головой.

– Не случится, – переводит Кир.

– А ты знаешь, что происходит? – спрашиваю я у Айши.

Она кривится и делает неопределенный жест рукой.

– Частично догадывается, – снова поясняет Кир.

– Малышка, ну скажи, пожалуйста, с Алтонгирелом все будет хорошо? – взволнованно говорит Азамат.

Айша уверенно кивает, потом задумывается, грустнеет, потом принимается гримасничать и жестикулировать. Кир долго смотрит на ее пантомиму и наконец решается интерпретировать:

– В итоге да, хотя ему предстоит пережить что-то неприятное.

Айша подтверждающе кивает.

– Час от часу не легче, – вздыхает Эцаган. – Ну ладно, где там ваш ужин?

– Так мне никто не ответил, – усмехается Азамат. – Кальмары или сурчатина?

После того как ужин заказан, меня внезапно осеняет:

– Слушай, Азамат, так мне, получается, тоже надо бормол пересматривать? Или только весной?

– Тебе пока не надо, – заверяет он. – Женщинам раз в пять лет положено. Считается, что женщины степеннее и не так быстро меняют взгляды.

– М-дя, конечно, – кривлюсь я. Не то чтобы мне очень хотелось заново выдумывать, что обозначают эти смешные фигурки, хотя теперь, собрав уже приличную их коллекцию, я немного лучше понимаю, что они значат. Но и очередное напоминание о положении женщины в обществе меня тоже не радует.

– А я сегодня помогал искусственный глаз вставлять! – внезапно радостно заявляет Кир.

Азамат с Эцаганом сглатывают, но муж все-таки находит в себе силы восхититься.

– Ого! Это, наверное, очень сложно.

– Ну вообще операция сложная, конечно, – авторитетно соглашается Кир, – но я-то все как обычно делал, так что мне было легко. Но ты представляешь, искусственный глаз – это так клево! У него увеличение можно менять, как у бинокля или микроскопа, и фоткать можно прямо им, без камеры, и тут же в Сеть выкладывать! Даже новости читать и кино смотреть можно прямо в глазу!

– А, да, я про такое слышал, – улыбается Азамат, переводя тему на более застольную. – Есть такие линзы, которые вставляются в глаз и работают как компьютер. Но, как я понял, они пока довольно маломощные, потому что из человеческого тела и окружающей среды много энергии не вытянешь, а элемент питания в глазу девать некуда. Вроде был вариант с солнечными батареями, но, как я понимаю, смотреть на солнце вредно даже через такую линзу. Так что их приходится снимать и подзаряжать каждые три часа, а это не очень удобно.

– Ну вот, – подхватывает Кир, полный энтузиазма. – А тут целый глаз! В него и аккумулятор помещается, и еще там есть специальная клетчатая культура, которая для него энергию из крови берет!

– Клеточная, – поправляю я.

– Да-да, – не смущается Кир. – А потом этому мужику еще пришивали новое веко, выращенное в стеклянной мисочке…

– Кир, я боюсь, что не все тут разделяют наши восторги по поводу современных врачебных практик, – говорю я, наблюдая, как Эцаган зеленеет, а Азамат лихорадочно ищет слова, чтобы похвалить сына. – Особенно перед ужином.

Кир скисает.

– А что такого, я же про глаз, а не про задницу…

– Ты вообще молодец, – обретает голос Азамат. – Я смотрю, ты по-настоящему увлекся этой работой и делаешь успехи. Мне это очень приятно видеть.

– Да клево, – смущается Кир, – только когда Лиза одна оперирует. А остальные на всеобщем между собой говорят, я ничего не понимаю! Названия инструментов только знаю, подать могу, а так… Зато я в первой помощи упражняюсь на манекенах! Уже умею фиксировать переломы и откачивать утопленников!

Эцаган заходится кашлем.

Я уже давно поняла, что редкость профессии целителя на Муданге – следствие не просто тотальной брезгливости, но и несколько средневекового представления о приличиях. В частности, говорить за столом о травмах или смерти не от естественных причин – полный нонсенс, и даже самые матерые наемники, перевидавшие на своем веку жутких смертей, меняются в лице и переводят тему. Эцаган же, столичный балованый мальчик с довольно небольшим опытом наемничества (да еще и в команде у Азамата, который в принципе всегда избегал жертв), совсем не способен переварить такую информацию. Вот Кир с Айшей, которым в детстве никто не сообщил, что утопленники – это мерзко и недостойно обсуждения, совершенно спокойно переносят любые подобные разговоры.

– Так, может, нам с тобой позаниматься всеобщим? – находится Азамат, которому очень не хочется осаживать восхищенного ребенка.

– Было бы клево, – протягивает Кир. – Только у меня времени почти нет, я ведь весь день с Лизой на работе… И ты тоже занят.