Юлия Жукова - Ученье – свет, а богов тьма

Однако я не намерена сегодня об этом думать, потому что сегодня наконец-то солнечно, и весна впервые похожа на весну, и иду я по прекрасному делу – обсудить с Оривой, какое оборудование ей надо завезти с Земли, раз уж мы туда все равно собираемся.

Оривина повивальная клиника стоит на краю города, в тихом зеленом закутке под скалой, окруженная большим садом с аккуратными пешеходными дорожками. Шатун всю зиму вкалывал как шахтер, чтобы построить своей женщине персональный офис, и даже консультировался с земными архитекторами, как лучше спроектировать клинику. А потом преподнес ей ключи на пороге Дома Старейшин, выразительно поглядывая на вход. Так что Орива у нас теперь замужняя барыня, сама себе начальница и хозяйка в собственном доме, а если кто считает, что не женское это дело, так Шатун может и братков, в смысле, братьев позвать на беседу.

Я толкаю красивую витражную дверь с изображениями символов плодородия и женского начала и оказываюсь в просторном холле, отделанном полупрозрачным белым камнем вроде кварца, так что все вокруг прямо-таки сияет чистотой. В противоположную от входа стену встроены несколько экранов, показывающие сведения о работе клиники, советы для красоты и здоровья и предлагающие записаться на прием.

– Хотон-хон! – окликает меня знакомый голос.

Я выдыхаю и оборачиваюсь. Шатун приветливо улыбается из-за стойки ресепшена.

– Привет! – скалюсь я в ответ. – У вас тут потрясающе красиво!

– Спасибо! – приосанивается он. – Орива подметила, что многим пациентам Дом Целителей кажется простоватым и оттого подозрительным, вот мы и решили произвести хорошее впечатление. А вы насчет оборудования, я так понимаю? Пойдемте, я вас провожу к ней в кабинет.

Мне кажется или он и правда любое упоминание жены произносит с особой интонацией, будто каждый раз кланяется на словах?

Кабинет Оривы тоже, видимо, призван поражать клиентов наповал – огромный, светлый, с высокими потолками и стрельчатыми витражными окнами, он больше похож на бальный зал какого-нибудь старинного дворца, но, как и холл, светится новизной и чистотой. Даже осмотровый стол и гинекологическое кресло не так агрессивно выглядят, поскольку выполнены из пластика, очень убедительно подделанного под дерево с мозаикой.

– Нравится? – не скрывая гордости, спрашивает Орива, вставая из-за эргономичного стола.

– Еще как! – восхищенно выдыхаю я. – С тобой да с Гарнеткой уже начинаю чувствовать себя аскетом. У меня все так скромненько и простенько…

– Ну, вы-то и так на людей впечатление производите, они небось и кабинета не замечают. Это нам, простым местным женщинам, приходится по высшей отметке ориентироваться. Да вы садитесь, сейчас Шатун чаю принесет.

– Он теперь тут будет работать? – интересуюсь я, все еще вертя головой и изучая цветные барельефы под потолком.

– Ага, у нас теперь семейный бизнес, – отвечает Орива и смеется: это выражение на Муданге применяется только к отцу и сыновьям, ну или к нескольким братьям, владеющим одной фирмой. Что ж, язык меняется, когда меняются люди… Орива меж тем продолжает: – Он меня попросил называть его должность «администратор», а то, говорит, «секретарь» – это уж совсем несолидно, хоть по сути так и есть.

– Так ты у него начальница? – моргаю я, наконец отрывая взгляд от витражей.

– Ага, именно! – сияет Орива. – Я только с этим условием за него и вышла, что клиника будет моя, и на бумаге, и на слуху. Чтобы никто не думал, будто это он надо мной главный, понимаете? Он мог бы, конечно, работать в другом месте, чтобы не так стыдно было, но ему нравится быть секретарем, он красивый, контактный, с удовольствием общается с людьми. А в другом месте он за такую работу половину прибыли получать не будет. Так что… – Орива театрально приподнимает тонкую смоляную бровь.

Она так органично смотрится во всей этой деловой роскоши, такая эффектная, умная и целенаправленная, что на меня накатывает волна радостного облегчения – есть бизнес-леди в муданжских селеньях, и есть у подрастающего поколения стоящие образцы для подражания, и есть у этой планеты цивилизованное будущее.

– А вот и чай! – замечает Орива, когда Шатун вносит большой расписной поднос с сервизом из тонированного стекла в одном стиле с витражами. – Ну так давайте к делу, я набросала список того, что мне хотелось бы закупить, но у меня есть несколько вопросов…

От Оривы я, вопреки обычаю, направляюсь в ювелирный магазин, где у меня назначено рандеву с мужем. Мысль о совместном полете на Землю в комплекте с мамиными предостережениями уже давно не давала мне покоя, и в итоге я решила, что надо Азамата пометить, то бишь окольцевать. Мол, не трожь – мое. Конечно, он, как стал Императором, постоянно носит изрядное количество украшений, но все же ничего похожего на обручальное кольцо на нем нет. Так вот, будет.

При моем приближении Азамат перестает мимикрировать под стену дома и помогает мне выбраться из машины.

– Ты попросила ювелира не распространяться о том, что ты заказываешь для меня украшения, или это часть твоих планов по дешовинизации муданжского общества? – интересуется он.

– Заказывал Алтонгирел, и не только для тебя, – загадочно отвечаю я.

Азамат шевелит бровями, но не требует дальнейших пояснений, а просто проходит в магазин.

Там, конечно, очень красиво – муданжское ювелирное искусство, насколько я могу судить, не знает себе равных, во всяком случае, его лучшие направления. Многие муданжцы почему-то предпочитают носить платиновые булыжники, так что в большинстве магазинов они представлены в заметном ассортименте, но я выбрала мастера, который специализируется исключительно на прекрасном. Стенды вокруг пестреют всеми цветами радуги, аккуратно подсвеченный металл в полутьме зала прямо-таки пылает и переливается, бесконечные райские птицы и коралловые рыбы смотрят на нас отстраненно и горделиво, как будто знают, какие они сказочные и в то же время натуралистичные. Но мой заказ прячется где-то под прилавком.

Ювелир приветствует нас по всем правилам – с поклонами и речами, приходится соответствовать, чтобы не обидеть человека. К счастью, в присутствии мужа я могу спокойно помолчать, а то формулы вежливости все еще даются мне с большим трудом.

– Что может мой скромный дом предложить для подчеркивания красоты несравненной Хотон-хон? – наконец спрашивает ювелир. К счастью, он, видимо, не в первый раз обслуживает Азамата и соображает, что на этом месте надо замолчать, а не пускаться в перечисление всего каталога.

– У нас заказ номер восемьдесят один, – встреваю я.

Мастер не сдерживает удивленного выражения лица и переводит вопросительный взгляд на Азамата, но тот кивает, так что он послушно скрывается за прилавком и извлекает маленький серебряный сундучок – стандартная подарочная упаковка.