Джон Лав - Вера

Смитсон прочел все протоколы слушаний и знал, что суд над Ансах был несправедливым; но сейчас это не имело значения.

«Прекрасная и изумительная, она курсировала по разным городам беспорядочно и беспричинно». Кир вспомнила фразу, произнесенную на ее суде; в отличие от Изиды, разбирательства на Старой Земле были состязательными, а не розыскными и тяготели к подобной риторике. Обвинитель был маленьким, тучным человеком с высокопарной манерой выражаться, не вязавшейся с его внешностью; он страдал велеречивостью, но в то же время мог похвастаться умом и язвительностью.

Его слова всегда беспокоили Кир, и теперь она знала почему. Вспомнила лица членов своей семьи, когда он говорил; во время суда они превратились в людей, которые больше не узнавали ее, зато теперь она узнала себя. «Если убрать упоминание о городах, то описание меня подойдет и для „Веры“».

«Может, Фурд имел в виду именно это, когда сказал об Инструменте самих себя. Может, Она — это то, чем стали бы мы, если бы за нами не маячил Департамент».

Каанг думала: «На кого похож Ее пилот? Может, на меня? Не думаю. Я бы почувствовала это, когда Она отключила экран, ведь у кораблей тоже есть язык тела. Печально, мне бы хотелось однажды найти кого-нибудь вроде себя». Затем, не ведая о мыслях остальных, она пожала плечами и снова занялась приборами.

«Я словно увидел новый основной цвет, — сказал про себя Фурд, — или открыл новое простое число. Ее форма чужда этому пространству, она лежит за границами обычного восприятия и геометрии. Снаружи, внутри; прямота, изгиб. Порядки величин. „Вера“ выглядит как мы, но на самом деле Она — целая вселенная того, чем мы не являемся».

Он смотрел на Нее на экране и думал; «А ты знаешь, почему делаешь это? Или, как Кир, следуешь импульсивному желанию, которое считаешь свободой выбора? Или тебя такой сотворили? И если так, кто твой создатель?»

Позже они вернулись оттуда, куда ушли поодиночке, а Она их ждала. Отключая экран, «Вера» знала, какой эффект производит, и обычно нападала сразу, пока противник не оправится, но этот был другим.

Фурд тяжело дышал. В ушах звенело. Он чувствовал возбуждение, эрекцию, и, как будто глотнул морской воды, соль стянула язык. Он жестом указал на экран.

— Ее позиция… — начал Тахл. Он замолчал, отчасти потому, что был вынужден сделать паузу, отчасти чтобы дать Фурду время собраться. — Ее позиция восемь-семь-двенадцать, коммандер. Ее скорость равна нашей, и Она держит дистанцию.

— Она вошла в зону поражения? — спросила Кир прежде, чем это сделал Фурд.

— Нет. Орудия Ее не достанут.

— Она подойдет ближе, — Кир облизала губы. — Мы Ей еще покажем.

Два корабля находились друг напротив друга. Наблюдали. Словно в первый раз встретились два человека, которым суждено провести вместе остаток своих дней.

— Она засекла снаряды? — спросил Смитсон спустя то ли пару минут, то ли пару часов.

— Не думаю, — отозвался Тахл. — И знаю, что они не засекли Ее.

— Конечно, не засекли, — огрызнулся Смитсон. — Она подошла недостаточно близко.

— Ей надо подойти ближе, — встрял Фурд.

— Подойдет, — сказала Кир.

— Возможно, — промолвил Тахл. — Если все не будет выглядеть так, словно мы этого хотим.

На Тахла кинули пару любопытствующих взглядов, но только пару. Почти вся команда не отрывала глаз от экрана.

Эрекция у Фурда не спадала. Он смотрел на остальных, пытаясь по их лицам понять, не испытывают ли они того же. Обычно это не составляло труда; от внезапного и нежеланного возбуждения люди начинали вести себя скованно и старались сохранить невозмутимость. Но двое членов команды не принадлежали к человеческому виду, а один вообще размножался неполовым способом. К тому же свет на мостике был слишком тусклым, Фурд ничего толком не разглядел и сдался. Впрочем, он больше предпочитал смотреть на Нее.

«Вера» висела на экране скоплением внезапно затвердевшего света. «Я понятия не имел, — подумал коммандер, — что Она окажется именно такой. Я буду помнить это до конца своей жизни. Только долго ли проживу?»

— Тахл, сколько времени прошло с тех пор, как мы Ее увидели?

— Почти три часа, командир.

— Что? Вы уверены?

Шахранин отвечать не стал.

Что случилось со временем? В иные моменты боя оно, казалось, замедлялось, но сейчас творило нечто странное: делилось собой. Вытекало из «Веры» и «Чарльза Мэнсона» прямо в пространство между ними. Словно из вежливости продлевало момент первой встречи. Время заполнило космос между кораблями, раскинувшись игровым столом, на который игроки вскоре выложат свои карты.

— Сколько, — спросил Фурд, — нам осталось…

— До крайней точки орбиты? Три часа, коммандер, — отозвался Тахл.

— Значит, мы на полпути к моменту, когда Она, возможно, пойдет в атаку.

— Если только, — заметил Смитсон, — Она поверила, что мы в ловушке, и не заметила снаряды.

— Она поверила, — сказал Фурд. — И не заметила.

— И Она надвигается. — Тахл внезапно зашипел, и тут же забормотали сирены. — Подходит ближе. Смотрите на экран.

Ракеты ждали момента, когда смогут выполнить задачу. Когда придет время, они пожертвуют собой ради цели, но не осознанно и свободно, а потому что такими их сделали.

Они плыли по инерции позади «Чарльза Мэнсона», в отдалении от Гора 4, идя по траекториям, заданным импульсом от корабля. Близорукие линзы в носовых конусах сканировали пространство в поисках единственной цели, которую могли узнать; но та все еще была слишком далеко.

«Чарльз Мэнсон» мог бы пройти прямо перед ними, но они не увидели бы его, так как не имели программы для распознавания «аутсайдера» и не могли с ним связаться. Они не знали о том, что он их сделал и запустил. Ничего не знали о его шестидесяти двух (еще недавно шестидесяти трех) обитателях. Не знали, что корабль существует. Их взгляд падал на серую поверхность Гора 4, но они не видели ее. Их создавали не для распознавания планеты, не оборудовали, чтобы чувствовать гравитацию. Они не знали, что она существует.

Снаряды не знали даже друг о друге. Каждый был центром своей собственной вселенной, где существовал лишь один объект, которого они пока не видели. Если же этого не произойдет, их траектории сойдут на нет, и они упадут на серую поверхность, которую так и не заметят, и погибнут прежде, чем получат право на свою недолгую жизнь. Но если ракеты все же узрят «Веру» и проснутся, то начало и конец их бытия случится почти в один и тот же миг.

Инструменты самих себя.

Неуклюжие линзы в носовом конусе сканировали космос, но все еще не видели Ее. В их мире царила пустота. «Вере» нужно было подойти ближе.

Дисплеи показывали, что ионный двигатель, на котором Она держала дистанцию, работал все слабее. «Вера» сокращала расстояние, медленно и очень осторожно. И Она все еще изучала их, а они не могли ни блокировать Ее зонды, ни засечь, ни отследить сигнал. Они могли лишь чувствовать Ее внимание.