Иар Эльтеррус - Огонь и ветер

— Ничем. Они забрали тело и уехали. Скорее всего, захоронили в могилу оригинала… уже потом. Тело, конечно, отключили — так положено после трёхсуточного срока. Это было давно, лет десять назад, так что новость, скажем так, совсем не новая. — Марк замялся, а потом продолжил: — Извините, что я об этом болтаю, но раньше вся эта процедура была настолько засекречена, что пару раз случались очень большие неприятности. Один раз вскрылся случай с наследством, потом — с фальсификацией, воссозданному не сообщили, кто он, а память оказалась частично утерянной… В общем, после этого всего процедуру сделали максимально прозрачной, насколько это возможно. Но она мало кому интересна. Разве что приезжим, вроде вас. Вот я и поработал экскурсоводом. Скучно…

— Спасибо, — улыбнулась Берта. — Знаете, Марк, это действительно очень интересно. Мы несколько закоснели за последние годы, и любая новая информация для нас — как праздник. Так что, если будет желание ещё поработать экскурсоводом, мы с радостью послушаем.

— Скажите, а память всегда возвращается полностью? — Ит нахмурился. — Или я неправильно понял…

— Обычно она всегда возвращается полностью — душа помнит своё прежнее телесное существование до момента смерти. Глубинный Свет помнят единицы, это случается очень редко. Многие вообще не понимают, что были мертвы. Думают, что уснули или потеряли сознание, а потом проснулись. Случаев потери памяти у нас зафиксировано всего с десяток, кажется, но лучше проверьте это сами, я могу ошибаться.

— Марк, если тема нас настолько заинтересует, то мы проверим, — пообещал Ит. — Сейчас у нас есть более важные дела. — Он улыбнулся. — В частности — нас ждёт катер с пилотом. Так что мы, с вашего позволения…

— Идите, конечно. Простите, что-то я разболтался, совсем на меня не похоже. Берта, мы ждём вас завтра с утра. Выспитесь получше, позавтракайте и приходите. Рекомендации насчет еды вы прочли.

— Ит, зачем ты это сделал? — с урёком спросила Берта, когда они отошли от клиники и ждали лифт в большом совершенно пустом холле.

— Машинально, — признался Ит. — Я не хотел брать его под воздействие, честно. Как-то само получилось.

— Он бы и так рассказал, — упрекнула Берта. — Ладно… ерунда это всё. Ит, милый, как же я тебе благодарна…

— За что? — опешил он.

— Я… Ит, мне не больно, — у неё из глаз покатились слёзы. — Мне впервые за последние пять лет не больно. Совсем. Вообще! — Она держала его за рукав и всхлипывала, как маленькая девочка, а он стоял, растерявшись, не зная, что делать. — Я уже привыкла… что больно… то тут, то там, сильнее, слабее… привыкла, что всё болит, но что-то отдельное больше, что-то меньше… а сейчас… Ит… я… я просто не знаю… Не может этого быть всего… наверное, мы все умерли там… на площадке… наверное, нас расстреляли, а это… мы в рай попали, да?.. Это только в раю может быть, чтобы сразу стало… вот так…

Меня не благодарить, а убить надо, подумал Ит. Убить. За то, что я сделал. Вернее, за то, что не сделал. Она пять лет мучилась так, как ни в каком кошмаре не может присниться, она не спала ночами, она боролась, причём с тем, с чем бороться невозможно, а он…

Да, он таскал её по врачам, по консультациям. Да, устраивал в лучшие больницы, да, очень старался создать все условия, чтобы ей было легче.

Мудак.

Проклятый мудак.

Ведь на самом деле ещё тогда, пять лет назад, после того, как они вернулись домой с этим страшным диагнозом, надо было бросать всё, хватать её в охапку, и…

Но как? Они бы не согласились на такое.

Не оправдывайся, сволочь.

Надо было что угодно делать, но вытаскивать её оттуда, с этой клятой Терры-ноль, тогда же, пять лет назад. А не доводить до края. И теперь, что бы она ни говорила, прощения ему нет. И никогда не будет.

Она — уже простила.

А вот он себе простить не сумеет…

— Ит, ты чего? — с тревогой спросила Берта.

— Да так… просто задумался. — Он улыбнулся жалкой растерянной улыбкой. — Ну чего? Поехали кататься?

— Поехали. Родной, я, кажется, только сейчас начала понимать, чего это всё тебе стоило. И ребятам тоже. И…

— Малыш, давай об этом не будем, — попросил он. — Сейчас слетаем к морю, посмотрим закат, а потом придётся помочь Ри и Рыжему выбрать стол. Они мне все мозги съели этим столом. Ри хочет деревянный, а Скрипач выбрал какую-то фигню на гнутых ножках.

Сам ты фигня на гнутых ножках, скот поганый, ублюдок, трус, тряпка. Прав был Стовер в те незапамятные времена, ох и прав, вот только молодые и глупые ведь не слушают старых и умных, а старые и умные видят их насквозь — и говорят правду, которая, конечно, ранит, но правдой быть не перестаёт. Он сказал то, что видел, то, что было на самом деле. Не издевался (как им с Ри тогда казалось), не старался ёрничать, нет.

И вот теперь ты, урод, стоишь рядом с этой правдой, и ты сам тоже эта правда. Ты оказался именно тем, кем тебя увидел тогда он — малодушной сучкой. И из-за этого твоя собственная жена и твои друзья страдали, и, между прочим, продолжают страдать до сих пор.

Это ты виноват.

И только ты.

Всё это ты сделал своими руками.

Тебе и отвечать.

Шестеро/трое

Окист — Сод

Теория линз

— Замечательно, — Ри сидел за столом, подпирая руками голову, и невидящим взглядом смотрел перед собой. — Нам нужно всего ничего, да, народ? Всё ведь проще некуда. Только одна маленькая проблемка. Где взять материал и где добыть миллиард?

— Ты причитать будешь или думать? — зло спросил Скрипач.

— А что я, по-твоему, делаю? — огрызнулся Ри.

— Да подождите вы, — с досадой попросила Берта. — Ит, ты говорил, что вы тогда из наследства Палача, которого ты… вы взяли всего триста тысяч, так? Что там осталось ещё много, и что…

— Нет, ничего не получится, — отрицательно покачал головой Ит. — Тогда за нами стояла Официальная. То есть они поняли, что если не отдадут деньги, туда будет кому прийти и потребовать. А сейчас — нас просто прикончат сразу же, стоит нам только туда сунуться.

— А если попросить Леона и Мориса? — с надеждой спросил Скрипач.

— Сэфес, — Ри потёр ладонями лицо. — Ничего не выйдет. То есть выйдет, деньги они дадут, но это будет… Ит, как ты это называл?

— Звонок в дверь это будет, — пояснил Ит. — Трансфер суммы тут же отследят. А потихоньку сделать это… в общем, нельзя. Ну нельзя, понимаете? Они законопослушные, им не нужны неприятности.

— И поэтому они откажут? — с сомнением спросила Берта.

— Они не откажут, — строго поправил её Скрипач. — Они точно не откажут. Но мы — не попросим. Чтобы не подвергать их опасности. Я не представляю, что случилось с Маден и семьей. — Он прикусил губу почти до крови. — Пока что мы решили верить, что их… что их вынудили куда-то уехать. Скорее всего так и было. Сейчас не время Блэки, и никто бы не посмел руку поднять на троих Встречающих и их Сэфес.