Диана Галлахер - Темный пришелец

В двадцать два года Тагл вдруг осознал, что восторг и гордость быть руководителем межзвездной миссии затмили перспективу генетической смерти и бездетного существования. Он просто верил в здравый смысл. Сейчас это злило его. Надо найти альтернативное решение.

Но его не было. Несмотря на то что стерильность обеспечивала эффективность действий членов экипажа, она также могла стать их смертным приговором.

Тагл распахнул глаза и ухватился за стенку. Миссия еще не потерпела крах. Чувство отчаяния и безнадежности было преждевременным. Он знал это, но он располагал большей информацией, чем его команда. Он не мог им объяснить, почему он позволил Рите вернуться, но он был в состоянии убедить их, что они имели достаточно топлива для возвращения на Чай-те 5, восстановления межзвездного передатчика, оставленного ими там, и для передачи в срок послания на Хасу-дин. Подробный отчет Гейна быстро развеет мрачное настроение его подчиненных.

Тагл оторвался от стены и поспешил на полетную палубу с почти что дикой решимостью, в то время как еще один вопрос всплыл в его сознании.

К чему вообще было устанавливать какие-то временные ограничения для отправки сообщения с их корабля?

Тагл изучающе смотрел на трех ученых, сидящих перед ним за овальным столом. Они выглядели уставшими и неряшливыми после своего путешествия, ставшего для них тяжелым испытанием. Стоша и Верда замерли в ожидании. Даже Рита казалась подавленной.

— На Чай-те 2 живут разумные существа, Рита? — спросил Тагл резко и ощутил, как по обе стороны от него напряглись Бьер и Сани.

Рита с вызовом взглянула на него своими янтарными блестящими глазами.

— Нет. — Она сделала паузу, ее плечи слегка опустились. — На планете нет никого, кто был бы способен мыслить, ни одного животного, чья реакция на внешние раздражители выходила бы за пределы простых инстинктов.

Сани зарычала, а Бьер расслабился, выдохнув из себя воздух.

Тагл тоже почувствовал облегчение, но сдержался и обратил свой взор на Стошу и Верду. С угрюмыми лицами те обменялись настороженными взглядами. Он заговорил со Стошей:

— Есть доказательства того, что столкновение с астероидом было вызвано искусственно?

Геолог опять поглядел на Верду и Риту, потом тряхнул головой:

— Нет.

Тагл кивнул, у него отлегло от сердца.

— Мое исследование земной коры, — продолжал Стоша, — показало, что столкновение произошло около ста миллионов лет назад и совпало с внезапным появлением жизни.

— Внезапным? — Тагл с тревогой дернул носом. — Что ты хочешь этим сказать?

Серьезно и спокойно взвешивая каждое свое слово и избегая ненужных красочных подробностей, Стоша ответил:

— Сто миллионов лет тому назад на этой планете было очень жарко. Температура на поверхности достигала четырехсот пятидесяти градусов, и давление атмосферы тогда в сотни раз превышало норму. Кислорода в чистом виде не существовало.

Условия, которые я описал, объясняются наличием плотного слоя углекислого газа, такого, как на третьей планете. В воздухе также присутствовала значительная доля сульфатных кислот.

Озадаченный, Тагл уставился на геолога.

— Свидетельства этого остались в земной коре. — Стоша нахмурился, теряя уверенность в себе и переводя глаза с Тагла на Сани и Бьера. — Я говорю о фактах.

— Не спорю. — Тагл сверлил геолога взглядом, удивляясь возврату Стоши к типичным и несложным методам дю-агнов представлять информацию после его недавних необъяснимых теоретических рассуждений венья-агна. — Я только не понимаю, при чем тут внезапное зарождение жизни.

Кивнув, Стоша пустился в дальнейшие объяснения:

— В земной коре отсутствуют всякие осадочные породы, которые можно было бы отнести ко времени, предшествующему столкновению с астероидом. На протяжении сотен миллионов лет на планете не было воды. И вдруг… она откуда-то возникла. Вода есть первое доказательство внезапного появления развитых одноклеточных организмов, фотосинтезирующих и размножающихся половым путем.

— Ты можешь это доказать? — спросил Тагл.

— У меня есть образцы пород. — По мере представления своих неоспоримых доказательств голос геолога и его манера держать себя становились все более уверенными. — Вместо того чтобы делиться на две идентичные клетки, организм сливался со второй клеткой. Соединенные клетки обменивались и перестраивали генетический материал, затем разбивались на четыре клетки… ни одна из которых не походила на материнский организм. Я полагал, что генетическое разнообразие этих примитивных форм было источником различных классов природного мира. Непосредственным результатом этого явился быстрый эволюционный процесс.

Тагл тактично умолчал о том, что находки Стоши опровергали его теорию об искусственном заселении планеты развитыми живыми организмами.

— Но как ты объяснишь неожиданное зарождение жизни в таких суровых условиях?

Стоша замялся, теряя самообладание.

— Дело в том, что… хм… жизнь на планете началась в другом виде, нежели сейчас.

— Тогда как она туда попала? — В голосе послышалась угроза. — Ты что, специально стараешься сбить с толку штагна-джия? Если жизнь не могла эволюционировать там, откуда она взялась?

Смущенный выпадом медиатора, Стоша произнес, запинаясь:

— Из… гм… атмосферы.

— Объясни, — попросил мягко Тагл, надеясь снова успокоить Стошу.

Независимо от того, насколько невероятными и нелепыми могли оказаться мысли геолога, Тагл должен был знать о них. Для анализа проблемы существования скрытых венья-агнов требовалась вся и любая информация, даже если она принимала форму абсурда. Для достижения своих целей штагну нужно было, чтобы Стоша свободно и не стесняясь высказал вслух свои соображения.

Собравшись с мужеством, геолог продолжил:

— На Хасу-дин прошли миллионы лет, прежде чем примитивные организмы впервые стали фотосинтезировать и производить кислород, после чего он начал скапливаться в атмосфере. У меня с Вердой есть основания полагать, что эту планету уже окружал слой кислорода до того, как он начал воздействовать на химические процессы, происходящие на поверхности.

— Какие основания? — перебил его Тагл.

Беспокойство Стоши улеглось, как только разговор снова затронул тему науки.

— Во-первых, в земной коре присутствуют вкрапления уранинита, которые можно датировать временем внезапной перемены. Уранинит не может накапливаться в присутствии кислорода. Он окисляется и разлагается.

— И океан поражен ржавчиной, — вставила Верда.

— Ржавчиной? — Тагл бросил на минералога хмурый взгляд, но быстро изменил выражение своего лица. Он не хотел огорчать ее.