Диана Галлахер - Темный пришелец

Таглу хотелось спать, хотелось найти во сне спасение от этого угрюмого помещения, от отчаяния, растущего в его сердце. Он поднялся и направился к платформе, где спала Рита. Со времени совокупления прошло больше трех часов, но Рита еще не просыпалась.

Осторожно, чтобы не разбудить ее, штагн улегся рядом со своей подругой. Закрыв глаза, он прислушивался к ее дыханию. Сквозь пелену дремы его мозг зафиксировал какой-то слабый дразнящий запах и отключился.

Тагл заснул, но во сне был беспокоен. Его мучили фантастические открытия этого дня. Узник своих собственных возможностей, он ворочался с боку на бок, и факты о джегда тогм затопляли его сознание.

Один из них доминировал над всеми: пока Земля задыхалась под покровом углекислого газа, люди пытались обеспечить будущее своим детям.

Тагл перевернулся на живот. Во сне он видел мир, погибающий от удушья. Но живущие в нем восстали против судьбы, не желая исчезнуть бесследно из Вселенной.

Это сновидение постепенно растаяло и сменилось другим. В городе Хасу-дин, объятом пожаром и залитом алой кровью, царило запустение. Через прозрачные стены Тагл смотрел на лица десяти биллионов беев, которые обрели вечный блаженный покой, заснув, чтобы больше не просыпаться.

В любой безнадежной ситуации страх вызывал в дю-агнах желание смерти. Не в силах бороться, боясь страданий, перед лицом неизбежного их мозг отключал все функции организма. Дю-агн переходил в состояние глубокой гибернации, где уже не срабатывали нормальные рефлексы, обусловленные сезонными изменениями, голодом или тревогой. Дю-агн мирно погибал во сне от голода.

Люди потеряли свою планету, но не сдались. Они оставили свои замороженные клетки для неизвестного и невероятного — но тем не менее не невозможного будущего.

И эти клетки могли оказаться жизнеспособными.

Встревоженный, Тагл погрузился на самое дно своих сновидений, где его преследовали безволосые дети, окруженные огнем. Они глядели на усеянное звездами ночное небо, и в их темных печальных глазах отражались красные языки пламени.

Стоша нервно теребил бахрому своей серой набедренной повязки. Длинные волосы с серебряными концами, покрывающие его морду и уши, встали дыбом. Рядом с ним неподвижно сидела Рита. К ее ногам падал желтоватый свет от стоящей на низком столике лампы, имеющей форму шара. Через прозрачный купол обсерватории виднелись звезды.

Тагл постукивал когтями по полу, сидя в большом обитом войлоком кресле. Волнение Стоши и загадочное молчание Риты выводили его из себя.

— Я не могу увеличить количество работающих на Луна Бейз, — сказал Тагл и почувствовал, как напряглась Рита, а Стоша прижал к голове уши.

— Почему? — спросил геолог, издавая глухие рыкающие звуки горлом. — Мы укладываемся в график. Приготовления идут в нормальном темпе. Нам нужен второй инженер по компьютерам и системам управления и контроля.

— И врач, — добавила Рита.

Тагл покачал головой.

— Я не могу рисковать в такой критический момент.

— Что может быть важнее изучения разумных существ с другой планеты? — воскликнула Рита, еле сдерживая свой гнев.

— Вы ведь обнаружили не жизнь, Рита, а только… коробку с замороженной протоплазмой. — Тагл смотрел на скрытое в тени лицо биолога. — Мертвой протоплазмой.

— Это всего лишь предположение. — Оттолкнув от себя плюшевое кресло, Рита подошла к свету. — Мы ничего не знаем наверняка. Мы не узнаем, жизнеспособны зиготы или нет, пока не получим дополнительную помощь.

Тагл сморщился. Злобная агрессивность Риты потрясла его, как физический удар, вызвав боль. В затылке у него вдруг появились неприятные ощущения. Ему хотелось согласиться с ней, но его обязанности руководителя экспедиции не позволяли ему этого.

— Рита, я настаиваю, что клетки — нежизнеспособны. Сто миллионов лет — немалый срок, и я не верю, что живую органическую ткань можно сначала заморозить, а затем оживить, восстановить.

— Клетки живы, Тагл. — Рита приблизилась к нему, распространяя вокруг себя сильный приторный запах. — Я знаю, что они живы.

Тагл раздул ноздри, впитывая ее аромат. Его неудержимо потянуло к ней, и он наклонился вперед. Вдруг он сообразил, что это сексуальный призыв, и отпрянул назад. Дрожа всем телом, он шумно вздохнул, проклиная себя за легкомыслие. Он забыл принять муат перед отправкой на станцию. Вспомнив, что в последний раз он почти не чувствовал боли Риты, штагн поклялся про себя не допускать подобных ошибок в будущем, надеясь, что его рецепторы по-прежнему невосприимчивы к ее запаху и у него хватит сил отвергнуть ее.

— Нет, Рита, — произнес он веско, — ты ничего не знаешь.

— Они живы, — крикнула биолог, сверкая глазами.

Неприятное покалывание в затылке Тагла усилилось, но он продолжал противиться ее попыткам приворожить его.

— Неужели ты не понимаешь? Ничто не должно мешать нашей основной задаче. Я не стану делать того, что угрожает нашей миссии.

Зарычав, Рита развернулась и зашагала по комнате.

— Подумай обо всем еще раз, Тагл, — сказал Стоша твердо.

Стараясь не обращать внимания на боль в шее, Тагл уставился на геолога.

— Не могу. Если я отправлю техников на Луна Бейз, Сани и прочие, все еще настроенные против раскопок на Луне, захотят узнать, зачем они нужны на этой заброшенной станции.

— Вот и скажи им зачем.

— Ах, значит, «скажи им»? А что сказать? Что вы нашли человеческие клетки, которые, как вы полагаете, до сих пор не потеряли своей жизнеспособности? Что вы сознательно действуете против беев?

Стоша заерзал в кресле; на руках и ногах у него вздулись буграми мускулы.

— Изучение джегда тогм не принесет вреда ни миссии, ни беям, — сказал он очень медленно.

— Неужели?

Тагл придвинулся к нему, а Стоша пригнулся, испепеляя штагна взглядом. Тагл почувствовал, как зашевелились волосы на его макушке, и заставил себя успокоиться, зная, что геолог уже не пойдет на попятную. Стоша завершил переход на новую ступень сознания. Помня об этом, Тагл избрал тактику терпеливого объяснения своей точки зрения.

— Допустим, что зиготы жизнеспособны. — Тагл заметил огонек любопытства в глазах Стоши, и сердце его забилось спокойнее. — А значит, разумные существа, рожденные на этой планете, все еще живы, и мы нарушаем Закон.

Стоша не сводил с него глаз. Его верхняя губа дернулась, обнажив зубы, и он выпустил от волнения когти. Наконец слова Тагла дошли до его сознания, и он откинулся на спинку кресла.

Тело Тагла также расслабилось, но мозг его напряженно работал. Стоша недвусмысленно предупредил его о возможном нападении, хотя сам, наверное, и не сознавал, что приготовился атаковать. Тем не менее инцидент заставил Тагла задуматься над тем, что существование человеческих зигот представляло реальную угрозу. Такое открытие создает ситуацию кризиса, и Тагл мог только догадываться о том, с какими проблемами ему тогда придется столкнуться.