Артур Прост - Перерождение (СИ)

- Чудо, - прохрипел Панов. В горле у него было сухо. Он вспомнил, что встал из-за стола, чтобы налить себе воды. Но пропищавший результат анализа известил об очередном провале теста. – Почему у нее идут открытия, а мне с тобой так не везет?

Каро смотрел на него, медленно моргая. Он с жадностью вдыхал воздух, идущий по трубке. Ему хотелось закрыть глаза, чтобы не видеть тучную фигуру недоброжелателя.

- Ты не знаешь, - Панов усмехнулся, увидев, что Каро закрыл глаза. – У нас осталось семь дней. Семь чертовых дней, перед тем как тебя вернут на Землю, - Каро открыл глаза. Панов стоял рядом с ним. – Знаешь, что это значит? Это значит, что если я не пойму как воспроизвести твою кожу, то мне придется тоже лететь в твою Деревню. – Панов ударил по кровати кулаком.

Один из приборов издал протяжный писк. Панов обошел койку. Это был показатель адреналина.

- Ха, - рассмеялся Панов. Он развернулся к Каро, - да ты меня боишься малец? Ну так расскажи мне свою главную тайну. Или ты там трясешься весь? – Панов изо всех сил ударил Каро по перебинтованной груди. – Что?! – закричал Панов и резко потянулся к нагрудному карману, где лежали хирургические инструменты. Он крепко держал в руках скальпель и пыхтел как паровоз, глядя на дверь. – Что?! – он заорал во всю глотку размахнулся и воткнул острие в грудь Каро. Острое тонкое лезвие беззвучно вошло в тело.

Приборы запищали. Каро открыл глаза и схватился за руку Панова. Тот смотрел на приборы и улыбался широкой улыбкой. Воздух сухим всхлипами вырывался из Каро, он бился как рыба, выброшенная на берег. В палату ворвались два врача в защитных костюмах. Оторопев от увиденного, они потерялись в своих действиях. Один выставил руки вперед, немного присел, и стал подходить ближе.

- Что?! – Панов прокричал, гладя на коллег. Он вынул скальпель из груди Каро и вонзил его себе в горло.

Врачи побежали со всех ног. Один к Каро, другой к Панову. Вся грудь Каро была в крови, но она сочилась очень медленно, ему не хватало воздуха. Врач вытащил перекусанную трубку из горла Каро и начал вставлять новую. У Панова сильным напором хлестала кровь. Он лежал на полу и дергался. Его глаза бегали из стороны в сторону, второй рукой он мотал по воздуху желая ухватиться за что-то. Вскоре в палату вошли еще врачи. Они вытащили скальпель из шеи Панова и зажали рану. Вскоре он потерял сознание.

Перед Кроберг копошилась толпа из врачей, медсестер и санитаров. Они сновали туда-сюда, словно серые муравьи. Но впервые Елену не раздражало это броуновское движение. Она окунала в этот сумбур свои мысли, откидываясь в кресле. Ноги благодарили ее за отдых. Елена вытянула их вперед и сложила руки на груди, погружаясь в легкую дрему. Здесь и сейчас, в холле жилых отсеков, ей было безмерно хорошо. И она наслаждалась этим. Через три недели она будет присутствовать на похоронах Дмитрия Панова, которого сочтут слетевшим с катушек ученым. Его разложившееся от моний тело, сожгут в крематории станции. Министерство запретит возвращать его останки на Землю. Оставшимся родным не передадут даже его пепел.

Таш бесцельно брел по узкой тропе. Некоторые называли ее кольцом Каро. Он протоптал ее своими постоянными быстрыми пробежками. Он любил несколько раз в неделю делать пару кругов за домами девятого круга, когда двадцатиметровый металлический забор сливался и становился почти невидимым. Пробегая мимо, казалось, что от деревьев ничего не отделяет и к ним можно свободно подбежать. Таш медленно шагал, пиная мерзлые камни. Его голова была опущена, а взгляд уставлен в холодную землю. То и дело он складывал руки за спиной, то засовывал в карман. В мыслях его уже отгремела буря, когда Каро добровольно вернулся на растерзание в руки Кроберг. Когда он ушел, Таш еще долго сидел и злился на Каро за то, что тот сам себя преподносит на блюде. Сколько раз они шепотом спорили, стараясь не выдавать своих слов. Таш требовал от Каро, чтобы они приступили к выполнению плана немедленно. Имеющиеся у них силы позволят прорваться через любые ограждения, говорил деревенский глава. Но Каро был непреклонен. Таш усмехнулся своим мыслям: «Миротворец». Он произнес это слово с издевкой, со злостью на самого себя за свое бессилие. В тот день Таш не отважился пойти за Каро и смотреть ему в след. Хотя так он поступал всегда, начиная с первого дня, как попал сюда и познакомился с ним.

«Дерзкий пацан», - прокричал он десять лет назад, когда Каро предложил ему помощь. Каро был совсем молод, а Таш – напуган и как загнанный зверь кидался на того, кто больше всего желал ему помочь. От воспоминаний на лице Таша сгустилась еще более черная темень. Он хорошо помнил то гадкое, отравляющее мозг чувство страха. Когда твоя кожа щетинится как у волка в клетке.

Ташу долго удавалось скрывать факт своего заражения. Он жил успешной и скучной жизнью. Стараясь сохранять в целости свою кожу, он тратил огромные средства на иммунные стимуляторы. Из Японии ему привозили дорогие мази, которыми он покрывал все свое тело, чтобы избежать мелких порезов. Таш был белым воротничком с бледной идеально гладкой кожей. Крема и мази препятствовали естественному загару, даже когда он находился днями на солнце. В комнате у Таша были сотни пар телесных носков. Их почти не было видно даже при близком приближении. Он был очень осторожен и внимателен к людям и никого не пускал в свою жизнь. Его называли самым скучным из богачей. Но, несмотря на неплохое состояние, он не был главой большой корпорации, но с любовью трудился в транспортной компании. Он входил в десятку успешных топ-менеджеров и считался идеальным кандидатом на любые посты. Но Таш всегда был на одном месте. Он создал вокруг себя комфортную среду, окружив себя проверенными людьми. Он ходил в строго определенные места, где проводил досуг и отдыхал. Таш чувствовал себя под колпаком, в котором незаметно для всех находился. Несколько раз он отказывался от перевода в Новую Москву, так как боялся больших муравейников. Его откровенно не понимали, но он был идеальным сотрудником, а кому-то другом. Из года в год все шло как нельзя лучше. Но короткий штиль хорош, когда приходит на смену буре. Безветрие жизни у Таша продолжалось больше десяти лет.

- Поговорить не хочешь? – воспоминания Таша прервала Сата. Она стояла перед ним, перегородив путь. Таш поднял взгляд на нее и посмотрел исподлобья. Она была одета в теплые штаны и осеннюю куртку, из-под которой выглядывал нижний край рубахи.

- Я думаю, - ответил он.

Староста обошел ее и продолжил путь по протоптанной тропе.

Но девушка не намерена была просто так отступать. Она развернулась, быстро поравнялась с ним и также медленно пошла рядом. Таш никак на нее не реагировал, но внутри себя он был признателен ей за то, что она прервала его воспоминания. Сата посматривала на старосту и, молча, шла рядом. Она была терпелива. В этом была большая заслуга Каро. Кроме того он поделился с ней секретом общения с Ташем. На вид староста был очень грозен и монолитен. Его слава, вскоре после того, как Кроберг сделала его главным в Деревне, быстро опередила его. Таш вел себя со всеми одинаково жестко. Его правило было простым – соблюдать правила Кроберг. Недовольных и особо ретивых он быстро находил. Ведь некоторые из-за глупой бравады даже не делали попыток спрятаться или как-то скрывать свое нежелание находиться в резервации. С такими разговор был коротким. По докладу Таша, санитары прибывали в нужный дом и вкалывали дозу транквилизаторов. Они делали это на протяжении нескольких месяцев, после чего человека невозможно было отличить от ходячего овоща. Кроберг была довольна тем как яростно Таш выискивает потенциальных бунтовщиков. И вскоре в Деревне что-то надломилось. Раньше жители лелеяли надежду на то, что их чаяния услышат. И их услышала Кроберг и послала им вполне внятное послание в лице ручного цербера.