Артур Прост - Перерождение (СИ)

Таш вошел на центральную площадь. Фонарные столбы по периметру все еще светили. Обычно они отключались автоматикой в восемь часов утра. Таш сжал кулаки и направился к двери. В утренней тишине стук по металлической двери грохотом оглушал округу. Таш огляделся. Никого не заинтересовало происходящее на площади. Внутри никто не реагировал. Таш еще громче постучал по двери. Прислушался. Посмотрел налево, затем направо – где находились обзорные камеры. Не стерпев игнорирования, Таш пнул дверь. Чувство пустоты в груди смешивалось со злостью. Ему нужен был ответ – хоть какой-нибудь. Через минуту, недовольно проскрипели засовы. Дверь открыл рослый охранник ангара.

- Что тебе надо? – злобно рыкнул он, смотря маленькими зоркими глазами.

«Хоть кто-то не сонный», - пронеслось в голове старосты.

- С деревенскими что-то происходит, - Таш на ходу придумал причину, по которой ему нужно было попасть внутрь, - мне нужно поговорить с профессором Кроберг.

Охранник недовольно хмыкнул. Он знал, что перед ним Таш – послушный пес профессорши. Ему очень хотелось захлопнуть перед ним дверь, послав его подальше.

- Все спят, - произнес хриплым басом охранник, - они недавно закончили.

Глаза Таша бегали среди мыслей.

- А что с объектом? – Таш произнес это как можно отрешеннее.

- Да черт его знает этого беса. Сказали – нежилец.

Таш хотел вспыхнуть. Его зрачки сузились, а пустота в груди вдруг взорвалась, подавляя голос и рождая лишь страх, окутывающий, сжимающий легкие и горло.

- Передайте Кроберг, что это важно, - находясь на грани, произнес Таш.

- Передам.

Дверь захлопнулась с громким металлическим гулом. Таш попятился назад. В голове бушевали раскаты мыслей. «Нежилец?», - произносил Таш. «Да что он может знать?», - староста пытался не дать лавине обрушившихся домыслов задушить его. Подойдя к мачте освещения, Таш присел на ее основание. Он сложил руки в кулак и подпер им подбородок. Закрыв глаза, он старался успокоиться. «Нужно подождать», - проговаривал староста. Но в голове за лавиной сходила новая волна мыслей, накрывавшая разум с еще большей силой. Таш топнул ногой, хлюпнув по небольшой лужице. Грязные капли запачкали штанины. Таш смотрел на закрытую дверь и мысли его толпились возле нее.

- Он жив, - за спиной старосты раздался хрупкий женский голос.

Таш резко встал и обернулся. В двух метрах от него стояла трясущаяся от холода Сата.

- Я почувствовала его излучение, - добавила она дрожащим голоском.

- Как? Каро запретил…

- Я не пользовалась, - Сата подошла ближе к Ташу.

Он опомнился и, подойдя к ней, обнял. Стоять на месте они не стали. Нужно было соблюдать осторожность. Таш растирал Сате руки, и они пошли вдоль улицы.

- Все получилось случайно, - объясняла она, - я проснулась рано утром. Мне снился ужасный сон про Каро. Мучилась всю ночь. Я встала, думала принять душ, чтобы успокоиться. Но потом я поняла, что это был не сон, - Сата посмотрела заплаканными глазами на старосту. Таш не смотрел на нее, но слушал внимательно. – Я поняла, что я улавливаю что-то идущее от лаборатории. Я вышла из дома и чем ближе я была, тем сильнее было ощущение страха и тревоги. У меня потекли слезы, словно я вижу, что передо мной избивают животное, а я просто стою, - голос Саты начала захлебываться. Слезы переполняли и стекали по щекам, - Таш это был Каро. Понимаешь? Этим зверем был Каро, - Таш посмотрел на Сату. Она уткнулась ему в грудь, пытаясь заглушить всхлипы. – Ему было так больно. Я ведь всегда его чувствовала – его незримое присутствие повсюду. Но сегодня я не узнала его. Это был он, но другой… затравленный. Я могу поклясться что слышала его крик. Крик похожий на вой зверя, - Сата смолкла. – Потом произошло непонятное. Меня словно ударили сапогом в грудь. Я задыхалась, голова гудела и ощущение, будто тебя рвут на части изнутри. А потом все стихло. Вакуум, тишина. Я посмотрела на датчики: они взбесились, то сверкали, то гасли. Они что-то с ним сделали, Таш, - Сата посмотрела на него и впервые она не увидела на нем уверенной маски. Его глаза были полны сомнений. – Они сделали с ним что-то ужасное.

Таш крепче обнял Сату, заботливо гладя ее по рукам. Они проходили мимо улиц, не обращая внимания на то, что жизнь борола пустоту. Деревенские медленно вырывались из цепких когтей сновидений. Дойдя до восьмого круга, Таш и Сата остановились. Они стояли обнимаясь. Так было теплее. Их взгляды были устремлены на ворота, находившиеся в ста метрах от них. Они смотрели на небольшое здание охраны и на мелькающие образы людей в окнах. Охранники редко выходили из сторожки, предпочитая наблюдать за происходящим через мониторы и датчики наблюдений. Лишь новеньких они посылали делать якобы необходимые обходы. В такие моменты за мониторами собиралась вся смена. Часа такого шоу хватало на полгода обсуждений и воспоминаний: как трясущийся и шарахающийся от каждого зараженного, новенький охранник патрулировал улицы Деревни. Таш посмотрел на Сату. Ее слезы почти просохли, но в глазах по-прежнему была тревога. Сата смотрела на ворота и подбадривала себя мыслями о том, что является частью плана. Она стояла и глядела за ворота, туда, где начинается опасный путь к свободе. Сата сжала кулак, в мыслях прокручивая свои мысли, чувства что она испытала сегодня. И сейчас в ее сердце разгорался огонь.

- Нам надо собрать рисунки, - произнесла она, прервав размышления старосты.

Таш кивнул. Он чувствовал, как Сата рвется вперед. Несколько минут назад она была девочкой напуганной от налетевшего урагана. Таш натянул на лицо маску старосты. Выпустил из объятий Сату. Ее глаза еще были красными от недавних слез. В его мыслях на мгновение возникло опасение того, что ненависть и злость за Каро может превратить эту хрупкую девушку в уродливое создание. Но эти мысли Таш не стал задерживать в голове и отпустил их вместе с уходящей Сатой. Староста бросил взгляд на сторожку. Сейчас она больше напоминала огромную клетку со сторожевыми собаками, которые привыкли к тишине и размеренности. Спокойная отара, послушная и отрешенная – что может быть лучше?! Таш развернулся и направился к дому Шакирда, одного из вовлеченных в план.

Близился полдень. Призраки мучительной ночи отступили. С улиц доносились детские голоса. Впервые за долгие годы эти беззаботные звонкие крики не раздражали старосту. Он ловил каждый громкий возглас, редкий смех – все это дыхание проснувшейся Деревни. Таш остановился возле дома Шака. Он слышал, как внутри бурлит жизнь. Трубный бас главы семейства смешивался с тонким голоском юной Саши. Таш поднялся на крыльцо и, постучав, открыл дверь.

- Можно?

- Конечно, проходи, - на лице Шака не было и следа мучительного пробуждения.