Артур Прост - Перерождение (СИ)

- Если мы станем обузой? – голос Саты хрипел.

Она переваривала слова Таша и изо всех сил пыталась не сломиться под их натиском.

- Тебе нужно поработать с ним, - Таш посмотрел на Каро. – У тебя это хорошо получится. У тебя нет страха перед ним.

- На что способен Каро я теперь хорошо представляю, - Сата смахнула с глаз накатившуюся слезу. – А вот чего ждать от тебя я понятия не имею. Ты одержим Таш. И это страшно.

Таш проглотил ее слова. Ему они были не интересны. Он прошел к своей тумбочке и достал стопку листов. Сата пыталась справиться с кипящими эмоциями. Ей не хотелось подходить к Каро, будучи в таком состоянии. Нужно собраться. Как отразится на нем ее эмоциональный срыв, можно было только гадать.

Стараясь не делать резких движений, обошла кровать и подошла к старосте. Они стали перебирать рисунки. Год назад Сата помогала Каро вспомнить факты их общего прошлого. И сейчас Таш просил ее о помощи. В рисунках, которые они собрали у деревенских детей, были и воспоминания Каро. Он прятал за пестрыми изображениями части своей памяти. Используя их, Таш намеревался пробудить в Каро отделы мозга, пострадавшие при операции. В прошлые годы, на восстановление уходило до недели. Однажды пришлось потратить почти три. Ухищрения Кроберг по выкорчевыванию прошлого из головы Каро не лишены были фантазии. Но каждый раз Таш возвращал Каро память. Сейчас он понимал, что времени на все может не хватить, учитывая произошедшие изменения. Мысли о том, что одержимой профессорше удалось загнать память Каро в черную дыру, с каждым днем набирали вес.

Таш вместе с Сатой каждый день работали над памятью Каро. Они рассматривали с ним его рисунки. Рассказывали значение изображенных на них животных, символов. Но все дни был похожи один на другой: Сата рассказывала о тех годах, что знала Каро, Таш рассказывал о своем времени. Но Каро никак не реагировал. Единственно на что он обращал внимание – это листы с разноцветными картинками. Он подолгу смотрел на них, иногда даже касаясь и проводя пальцами по шершавой поверхности бумаги. Ощутимого прогресса не было.

Просыпаясь среди ночи, Таш выбегал из дома на поиски Каро. Его не было дома. Он постоянно выходил во мрак. В разное время и почти в одно и то же место.

Таш вновь познакомил Каро с его друзьями: Шаком, Максимом и Анной. Мария так и не отважилась войти в дом. Когда Ташу нужно было с ней поговорить, он делал это стоя на крыльце, она, сидя на лестнице. Таш старался разговаривать с ними при Каро, чтобы он привык к ним, чтобы он увидел в них старых друзей. Или хотя бы не стремился на них напасть, так как этого не хочет Таш. Во время очередного разговора с Шаком, Каро встал с кровати и вышел на улицу. Деревенские спешили скрыться с глаз и зайти в ближайший дом. Не однократно Сата кричала на них за их трусость. Она чувствовала что гнев, исходящий от Каро сильно ослаб, но жители по-прежнему боялись его и не желали, чтобы он к ним приближался. Не замечая их, Каро направлялся к изгороди. Он подолгу бродил возле нее или просто стоял, всматриваясь вдаль. Каро очень хотела увидеть Таня и другие дети. Но их не пускали родители и опекуны.

Близилась к исходу предпоследняя неделя. Максим и Шак провели три диверсии с датчиками в зеленой зоне Деревни. Поднятый очередной переполох вызвал раздражение у Мамонтова. Редкая птица на улицах Деревни. Он был вынужден пройтись вдоль нескольких улиц, где сработали датчики. Таш надеялся что эффект возымеет действие и взор охранников будет сосредоточен на зеленой зоне, тогда опасности почти никакой не будет. Таш был спокоен. Он чувствовал, что все идет как надо. Почти идеально, не считая Каро. Но даже в своем кошмарном состоянии и чудовищном влиянии на других, Таш добивался от него выполнения своих просьб.

Кир держал руки вытянутыми вперед. Они сильно дрожали. Изо всех сил он пытался удержать их параллельно. В лабораторию вошла Ольга, она была одета в защитный костюм. Увидев ее, Кир улыбнулся и сел на кресло. Подойдя к нему, Ольга улыбнулась в ответ.

- Как ты себя чувствуешь? – свет ламп сверкнул бликом по защитной маске.

- Не очень, - улыбка сошла с его лица. – Дрожу как осиновый лист. Все вокруг говорят о потеплении, но я этого не чувствую. Постоянно хочется спать и есть. Но от еды тошнит.

Ольга кивала. Она поджала губы и отошла к приборному столу. Включив приборы и монитор, она проверяла результаты анализов. Кир видел, как меняется выражение на ее лице. Скрыть свои опасения у Арно не получилось.

- Все плохо, да?

Ольга обернулась. Добродушная красновато-белая физиономия Кира смотрела прямо на нее. Арно замялась. Она никак не могла озвучить то, что должна была сказать.

- Все плохо, - Кир сам утвердил себе приговор.

Ольга взяла со стола автошприц. Из выдвижного ящика она достала препарат. Заправляя ампулу в устройство, она подошла с правой стороны кресла.

- Раньше я думала, что работа здесь даст мне хорошую путевку наверх, - Ольга медленно смазывала место на шее для укола. – А сейчас я с уверенностью готова сказать, что была полной дурой, веря в это.

Кир смотрел перед собой и ждал укола. Но Ольга продолжала проводить ватным диском по шее вверх и вниз, не спеша делать укол.

- Твои дни на этом свете подходят к концу, - небрежно вывалила она давно известную истину.

Кир повернул голову и посмотрел на Ольгу. Она была спокойна, но все же волнение и омерзение к самой себе ясно читалось на ее лице.

- Да, этому я хорошо научилась здесь. Говорить людям о том, что они скоро умрут, - Ольга рукой повернула голову Кира, приставила шприц и нажала кнопку введения. – Скоро тебе станет легче.

Ольга вернулась к столу. Она взяла со стола другой шприц – для забора крови.

- Как только препарат растворится…

- Ты приступишь к забору крови, - Кир договорил за нее. – Все нормально.

Ольга отшвырнула шприц. Он шумно врезался в приборную панель.

- Ни черта не нормально! Я уподобилась ей, - Ольга боялась обернуться и посмотреть Киру в глаза.

- Это твоя работа, - Кир пожал плечами.

- Это твоя жизнь!

- Если бы у меня был выбор, - он смотрел на ее изгибы и видел, как она дышит, слышал, как скрипит ткань костюма от сжимаемых кулаков.

- И у меня, - Ольга развернулась и посмотрела на Кира. – Но я не могу тебя спасти, как бы мне этого не хотелось. Сегодня я возьму у тебя кровь. Тебе станет еще хуже. И через неделю все повторится. И этот забор может стать твоим предпоследним, - она заставила себя смотреть ему в глаза.

Она хотела запомнить его взгляд: его ненависть к ней и ко всем кто работает в лаборатории. Ей нужно было видеть его страх, чтобы он являлся ей в кошмарах. Она хотела видеть мольбу о спасении, чтобы отвергнуть ее и ненавидеть потом себя за это. Сейчас она была над ним, чтобы потом в ночных снах быть на самом дне. Но в глазах Кира была лишь жалость к ней. Хрупкая и беззащитная – обнаженная до невозможности. Лишь он сейчас это подметил. Как давно она ненавидит себя, что готова при любом поводе кинуться в яму, что разверзнется перед ней. И все же пропасти она не искала. Но пользовалась случаем чтобы нанести себе еще одну рану, глазами тех кого отправляет на смерть. Ритуал должен быть исполнен идеально, чтобы каждый последующий день приближал ее к выходу из чистилища.