Георгий Бекесов - Антитерра (СИ)

— Ваше величество, атака на резиденцию отбита, но если они нападут снова подобными силами, то нам выстоять. Гвардейские части в городе отходят, вторая дивизия отбила атаки на западе города, но первую дивизию выбили с правого берега, солдаты Кворитшаля успели подорвать только два моста из пяти.

— Что с зеркалами, — взволнованно спросил канцлер.

— Туда они не сунуться, там чистое поле вокруг и танки по периметру, — произнёс император обессилившим голосом, потерянно смотря куда‑то в одну точку. — Отдайте приказ войскам отходить к западной стороне и прорываться к холмам. К резиденции пусть вышлют транспортные самолёты. Мы покидаем город.

На некоторое время повисла тишина, потом кто‑то задал вопрос:

— А что делать с Валенродом?

— Ни в коем случае его не преследовать, — приказал император.

— Боюсь поздно, ваше величество, мне только что сообщили, что лейтенант Крейтерн уже поднял своё звено.

В ангаре эсминца в сопровождении экипажа своего самолёта появился командир звена. Стоявшие между рядами самолётов лётчики сразу выстроились в шеренгу. Крейтерн, не сбавляя шаг, на ходу командирским голосом приказал:

— Вторая, третья и четвёртая машины приготовиться к взлёту, — и тут же, развернувшись, более громко крикнул стоявшим на мостике инженерам. — Немедленно открыть створки.

Пилоты разошлись и двинулись выполнять приказ лейтенанта. Через минуту три самолёта завели двигатели. До того тихий отсек быстро наполнился разными звуками, между машинами забегали бортовые механики, со скрежетом медленно начали раздвигаться створки на потолке.

— Почему вы поднимаете только четыре машины из двенадцати, — спросил еле поспевавший за командиром пилот.

— В идеале я должен был разобраться с ним сам, ещё три самолёта пойдут как сопровождение.

Крейтерн вместе с пилотами забрались в командирскую машину и быстро разместились внутри по своим местам.

Пристегнувшись на месте главного пилота, лейтенант, сложив руки перед собой, уткнувшись в них лицом, ожидая пока заведётся двигатель.

— Ваше превосходительство, это правда, что вы знали человека, который руководит мятежом? — услышал он из‑за спины голос штурмана.

Крейтерн выпрямился в кресле и обернулся, взглянул на пилотов с интересом на него смотревших, и тяжело вздохнув, произнёс:

— Я знал лейтенанта Лавразийской армии, одного из лучших пилотов республики и верного присяге солдата. Этого предателя я не знаю, и знать не желаю. Поднять самолёт, живо!

Командирская машина начала медленно взмахивать крыльями, оторвалась от земли и постепенно стала набирать высоту провожаемая членами экипажа корабля. Вслед за ней к раскрытым дверям ангара, сквозь которые виднелось звёздное небо, поднимались ещё три машины. Когда они поднялись на уровень потолка ангара, и начали по одному вылетать наружу, в помещение вбежал старший радист, с криком:

— Остановите их, остановите немедленно, у меня приказ императора, у меня приказ: 'Не преследовать Валенрода'.

Было уже поздно. Самолёты покинули борт эсминца и отправились в погоню за мятежным лейтенантом. Под ними в тени освещаемый редкими огнями лежал обречённый город, уже практически полностью отбитый мятежниками у гвардейских частей, но Крейтерна это уже не интересовало. Его цель лежала в иной плоскости.

Валенрод оставшись один в захваченном самолёте, стремился как можно быстрее покинуть воздушное пространство над городом. Для него ещё ничего не было потеряно, и Адриан это прекрасно понимал. Ланарис выжил, но его гвардия разбита и вторжение в Антитерру находится на грани провала, а с ним на волоске повисла и сама империя.

Надев авиационные очки, которые он достал у одного из убитых пилотов, чтобы защитить газа от потока воздуха бившего через разбитое по центру лобовое стекло, бывший лейтенант вёл машину к югу, на захваченную повстанцами сторону. Не желая подходить к эсминцу на расстояние эффективного действия орудий, он заложил большой крюк к западу, летя над отступающими из города лавразийскими частями.

Когда по левому борту появились четыре тени быстро приближавшиеся со стороны небесного корабля, Валенрод не удивился, только сжав плотнее штурвал, подался вперёд и, переведя крылья в неподвижное положение, приготовился к ускорению самолёта. Машина стала быстро снижаться, набирая скорость, так что преследователи начали отставать, более не имея возможности выйти на перехват самолёта Адриана.

Крейтерн понимая, что им не догнать лейтенанта, идя горизонтально, дал приказ на остальные самолёты продолжать двигаться с работающими крыльями, при этом своему экипажу дал указание начать снижение и броситься в погоню. Командирская машина устремилась под углом вниз вослед самолёта Валенрода, оставив далеко позади сопровождение.

Опустившись практически к самым крышам домов, самолёт Валенрода набрал высоту и, нырнув куда‑то в просвет между домами, ушёл в сторону. Адриан видел как к нему за спину заходила машина преследователей. Взглянув в боковой иллюминатор, он отметил положение вражеской машины, шедшей над домами, то поднимаясь, то опять планируя вниз набирая высоту, и снова повернулся, смотря прямо по ходу, и лишь процедил сквозь зубы: 'Зачем Крейтерн, зачем?'.

Для Валенрода ситуация не была непривычной, напротив, именно этим он и занимался последние годы на Терре. Проблема была лишь в том, что одновременно выполнять роли основного пилота и стрелка, было, мягко говоря, проблематично, даже для одного из лучших пилотов республики. К тому же, Крейтерн мало уступал Валенроду как пилот, если и вообще можно было говорить о преимуществе последнего.

Машина Крейтерна шла за ним, пытаясь зайти со спины, чтобы, прикончить беглеца инфразвуком. Они облетели вокруг возвышавшегося над остальными домами здания, вышли, наконец, за спину преследуемого, но тот был на более низкой высоте.

— Не стрелять, там наши солдаты, — сорвавшимся голосом скомандовал стрелку Крейтерн, не отводя глаз от своей цели. — Пусть выйдет над рекою, тогда и прижмём мерзавца.

— Но туда уже прорвались повстанцы.

— И что нам сделают эти ничтожества, кинут в самолёт камень? — усмехнулся командир.

Валенрод поднял самолёт, уведя его в сторону. Впереди как на ладони лежала речная гладь, пересечённая мостами. Два крайних были разрушены взрывами прямо посередине, остальные продолжали стоять, как ни в чём не бывало, и повстанцы с южной стороны спокойно переходили по ним на другой берег.

Холодный ветер обдувал лицо, к тому моменту практически онемевшее. Сейчас, когда скорость самолёта немного снизилась, воздух бил уже не с такой силой, что радовало лейтенанта, но только на каком‑то подсознательном уровне, на котором он и воспринимал подобные моменты, полностью сконцентрировавшись на воздушном бое. Если эту погоню можно было так назвать. Ему оставалось сделать последний рывок, а там за рекой уже свои, там всё это и кончится. Всего пара минут полёта отделяла его от места где он смог бы находиться в безопасности. Но проблема была в том, что в любое мгновение, он мог, попав под волны инфразвука, скорчившись от страшной боли, поразившей его словно изнутри, забиться в предсмертной агонии в кресле пилота, выплёвывая ошмётки разорванных лёгких на приборную доску. Адриан сам обрёк на эту участь многих гондванских пилотов и ожидал что рано или поздно в одном из множества воздушных боёв, с ним сведут счёты, но он никогда не мог предположить, что ближе всего к этому подойдёт тот, кто дрался с ним всё это время плечом к плечу.