Надежда Мамаева - Неприятности по алгоритму

Браен на минуту замолк и начал тут же задремывать. Мы с Таирой, как две оголодавшие на синтетических носках моли, подсели с двух сторон к шатающемуся блондину и принялись теребить его на манер новой норковой шубы, требуя продолжения рассказа.

Напарник встрепенулся, ошалело покрутил головой, и на вопрос «А дальше?» с уточнениями и пояснениями, что он уже успел рассказать, продолжил.

- Ну, я был злой после трех десятков отказов, так что наваляли мы тем шестерым по первое число, а потом пошли выпить в ближайший кабак за знакомство. Там и оказалось, что мой… ик! коллега по драке – капитан «Берсерка», что-то не поделивший с местными… ик! контрабандистами, вот те и решили проучить залетного… ик! – по мере рассказа Браен начал трезветь и у меня закрались смутные подозрения, которые, впрочем я пока не озвучивала. – ну и рассказал я ему о том, что никто нас… ик! не берет. Он сказал, что просто так, даже за штуку единиц нас бы не взял, но поскольку мы друзья…ик!

Тут уж я не выдержала и спросила

- А пили вы при этом не «дохлого сюба»?

- Да, это было самое приличное… ик! из того, что там предлагалось – сварливо ответил Браен.

Да уж, «Дохлый сюб» - напиток, мягко говоря, со специфическим опьяняющим эффектом. Достаточно пары глотков, чтобы начать ловить розовых слоников в пуантах. Да и токсичен сверх меры, по этой причине «дохлый» и был запрещен на территории Союза – выпьешь чуть больше меры – и закусишь уже на том свете. Хотя даже после одного глотка утро будет напоминать персональный армагеддон… У нас как-то парни из ремонтного достали стакан этого пойла – медсанчать была обеспечена зомбиобразными гостями сверх плана на пару дней вперед. И самое противное – эту гадость особо ничем из организма не выведешь. Остается лишь ждать, пока печень и почки сами не справятся с токсином. Судя по тому, что Браен начал стремительно трезветь, скоро будет откат.

- А не пить нельзя было? – сорвался риторический вопрос

- Тогда бы не договорились – развел руками Браен

И тут молчавшая до этого Таира, внимательно наблюдая за метаморфозами напарника задала вопрос:

- А дохлый Сюб это кто?

Полные наивного доверия глаза Таиры не могли оставить меня равнодушной:

- Это такая зверушка, которая машет пушистым хвостиком и превращает принцев в лягушек.

Мелкая посмотрела так пристально, будто сомневалась в моих умственных способностях. Пришлось добавить:

-Не веришь, смотри, Браен скоро начнет зеленеть и покрываться слизью.

Напарник ничего не успел ответить по причине скрутившего его спазма. А что вы хотели, напиток, прошедший очистку третичным детергентом, и не такое с организмом может вытворить.

Как и было обещано мелкой, напарник начал приобретать равномерно-болотный цвет лица и покрываться испариной, которая при должном воображении могла сойти за слизь.

Опершись спиной на здоровенный железобетонный столб, я аккуратно положила голову страдальца себе на колени и обтерла ему лицо оставшейся минералкой.

Козявка озабочено переводила взгляд с меня на Браена

- А если он совсем в лягушку превратиться, что тогда?

- Ну ты же принцесса – поцелуешь его и он обратно человеком станет – утешила я мелкую.

Удовлетворившись таким ответом, Таира тоже пристроилась у меня на коленях. Я с меланхоличным видом обозревала окрестности, пока не перевела взгляд чуть ближе, а именно на Браена и мелкую. Кнопка, зардевшись румянцем, уже не в первый раз целовала в щеку блондина. Судя по улыбке Браена, так и не проснувшегося, такой способ выздоровления ему нравился.

- Думаю, теперь он точно останется человеком – прокомментировала я увиденное.

Иллийка залилась краской по самую маковку, напоминая свеклу, только вместо зеленой ботвы – льняные хвостики. Мягко приведя в вертикальное положение тело напарника, не очнувшегося даже от такого перемещения, и, поддерживая с одной стороны полусонное тело, отправилась вместе с малявкой искать «Берсерк», на который Браен достал «пропуска» столь оригинальным образом.

Мы протащились не меньше трех километров, прежде чем обнаружили маленький транспортник с грозным названием. Еще большего труда стоило пробиться на корабль, команда которого не жаждала пускать на борт трех подозрительных личностей.

Положение спас помощник капитана, сличивший состояние своего командира с копией в лице Браена и подтвердивший, что капитан до того как назюзюка… уснуть, дал распоряжение: принять на борт парня и девицу с ребенком, которые должны скоро подойти. Старпом, рассматривая «вот такого парня!» - как охарактеризовал блондина капитан, поднимая вверх большой палец и пошатываясь в дверях, сильно сомневался в точности выданной характеристики, но ослушаться не посмел.

Выделенная каюта (на транспортнике осталось только одна свободная) отличалась от стандартной военной только расцветкой – не пепельно серой, как в космофлоте, а стремительно-розовой. Наличие двух коек вызвало небольшое замешательство, но решив разобраться с этим чуть позже, я осторожно сгрузила Браена на ближайшее ложе, прикрыв одеялом. Напарник все еще напоминал по цвету квакуху. Оставив Дранго на попечение мелкой, отправилась выяснять условия договора перевозки у более разговорчивого и вменяемого старпома.

В результате экспедиции по кораблю выяснилось, что вылет назначен через три часа, а на Чубысь – планету азотного типа, где располагается ОБДИН, нас высадят через двое суток. При этом во время разговора старпом все косил на тихо, но забористо матерящегося навигатора, перекраивающего кусок уже готовой трассы.

Причина коллективного нежелания капитанов лететь на Чубысь оказалась проста – усилилось патрулирование сектора, в котором находилась планета. И хотя просто так на поверхность было не высадиться – азотистый дождик в купе с аммиачной атмосферой не располагали к прогулкам, да и давление в одну и три десятых атмосферы энтузиазма не прибавляло, охрана Союза бдила. А поскольку большинство кораблей Аргула числились в розыске… В общем, нам крупно повезло, что мы-таки попали на борт.

Раскаяние капитана в щедрости души было видно невооруженным глазом – хмурый и насупленный за завтраком, на который нас милостиво пригласили (я так понимаю, что случись что, было побольше мишеней, на которых командир может сорвать злость), он не сводил с нашей троицы немигающего взгляда. Конкуренцию ему мог составить только Браен, чей внешний вид был наглядной иллюстрацией к демотиватору на тему алкоголизма.

В тягостном молчании закончив есть, мы покинули столовую, почтя за благоразумие лишний раз не выходить из отведенной каюты, дабы капитан не передумал. Однако, командир «Берсерка» оказался человеком честным, человеком своего слова (по этой же причине и невезучим по жизни) и не развернул корабль на прежний курс.