Пётр Моршанцев - Эхо вторжения

Но при всей своей полезности в некоторых ситуациях, Николаю эти устройства более чем, не нравились, он с меньшими судорогами души принимал биосканеры-шпионы без такого жуткого элемента самоликвидации. Эта идея по «усовершенствованию» была уже, безусловно, детищем Фаунковского.

— Смеешься, что ли? — Вместо ответа сказал Николай. — Давай-ка «нейтральные»!

— Может быть, когда-нибудь решимся создать идеального шпиона по методу пришельцев? — Задал провокационный вопрос Владимир, в то же время с хитринкой в глазах.

— В нашем случае такое деяние не пройдет! Уничтожать для такой операции мы никого не будем, чтобы не создавать антигуманный прецедент, иначе сами духовно переродимся в монстров. А просто матрица добровольца, даже если такой доброволец найдется, все равно не сможет главенствовать в чужом теле. В данном случае в телах пленных. Нет полнейшей уверенности, какой из разумов, в конце концов, будет превалировать. Боюсь, что «родное» тело будет помогать скорее и «родному» разуму. Не по этой ли причине пришельцы уничтожали «оригиналы» и взамен «клепали» клонов!? Так что, обойдемся только наблюдением. Одно это дает нам такие преимущества, о которых, как ты справедливо отметил, даже не мечтает ни одна разведка мира. И хотя мы еще достаточно слабы для того, чтобы противостоять всему миру, не стоит перебарщивать и иметь совесть, иначе обленимся без дополнительных трудностей! Слушай, Вовик, а тебя твоя жандармская работа портить не начинает?

— Работа, как работа! В одном ты прав, приходится стараться не перейти нравственную грань! Границу, за которой уже не работа, а сплошная безнравственность! И в то же время стараться, чтобы нравственность не погубила все дело! Так что, мне на моем поприще, маленько потруднее приходится!

— Вот и старайся! Иначе мы от палачей отличаться не будем!

— Вот-вот! Белое движение, атрибуты которого мы на себя примеряем, оттого и потерпело поражение, что нравственность соблюдало в отличие от противника! — Буркнул Владимир.

— И все же постараемся обойтись без излишних эксцессов! У нас для этого имеется более мощное техническое превосходство. Постараемся этим обойтись! Тем более что эта наша боевая операция, если не считать затей с мечетями — первая! Рановато нам пришлось вмешаться в существующий порядок вещей!

— Но и отступать как-то унизительно! — С брезгливой гримасой на лице, прого-ворил Владимир. — Не могли же мы оставить наших российских ребят на неминуе-мую гибель. Их уже один раз бросила держава, за которую они проливали свою кровь. Если у нас имеется малейшая возможность это предотвратить, нас ничто не должно останавливать! Мы даже и сейчас можем вполне отбиться от любого военного воздействия. А высунуться, мы уже высунулись, начав строительство «мечетей Единого Бога». Пусть мы не способны сейчас на военную экспансию, но на всей Земле против нашего дисколета противодействия не имеется! Тем более по имеющимся у меня сведениям, местонахождения нашей базы пока тоже никто знать не может! И возможность ее обнаружения на сегодня, тоже равна практически нулю!

— Это я и сам понимаю! Но сплошной войной объединить все народы планеты не удастся! Посеем к себе только ненависть, и все на этом закончится! А нужен не только страх, но и уважение! — С некоторой долей здорового скептицизма в голосе, проговорил Николай.

— Хм! Уважение! Не смеши меня! — С мрачным видом проговорил Владимир. — Вспомни-ка, как наши генсеки у всех любви добивались! Стоит только какой обезьяне слезть с пальмы и, обернув хвост вокруг талии, чтобы в глаза не бросался, заявить, что она в своей Мамба-Юмбии начинает строить социализм, как в эту Мамбу-Юмбию потоком начинала течь валюта, военная техника, начиналось строительство фабрик, заводов, газет, пароходов. И в ответ начинали ждать беззаветной любви, любовных признаний, не требуя назад вложенных денежек, отобранных у своего собственного народа, между прочим! Не будем же мы повторять эту ошибку?!

— Что-то подобное, я уже от Дымогарева слышал, даже почти в тех же выражениях! Ты, случаем, не от него нахватался? — Посмеиваясь, спросил Николай.

— Ну, разговаривали мы с ним на эту тему, причем я и до него до тех же выводов додумался! Просто у Василия объяснения в более доходчивых и образных выражениях получаются — глас народа! Почти как у Никиты Сергеевича Хрущева: «Вы нас одним прутиком, а мы вас целым веником!»

— Ну, Никита Сергеевич, еще тот оратор был!

— Ты «кузькину мать» вспомнил? Так ведь справедливо! Сейчас никто туфлей по трибуне не стучит, вот «янкесы» и обнаглели! Здесь фанатиков подкармливают, да и не только здесь! А это потом может потом аукнуться весьма неприятно! Поторапливаться нам надо! Ох, поторапливаться! А ты еще говоришь — рано! Как бы поздно не было! Мы уже сейчас должны обозначить свои интересы, а уж на почве тайной войны, тем более! Останавливаться мы теперь права не имеем! А уважение? Уважение не в последнюю очередь рождается посредством силы! Главное, в применении силы палку не перегнуть! А «советников» жалеть нечего! Он разве не знал, зачем сюда едет? Сидел бы у себя дома за океаном и не рыпался! А раз уж попал, как «кур в ощип», пусть теперь сидит ровно и помалкивает!

— Ха-ха! — Рассмеялся Николай. — Ты умеешь излагать свои мысли не менее образно, чем Василий Дымогарев. Так что переговоры с пленными будешь вести сам, как раз по твоему жандармскому ведомству. Только разговаривай по-английски, или на фарси, раз уж мы на территории Пакистана! Мы свою национальную принадлежность пока уж слишком обозначать не должны!

Как раз в этот момент к соратникам подвели почти такого же рыжеволосого, как и сам Владимир, американца в камуфляже натовского образца. Сами они были в шлемах, скрывающих лица, да и «странная мимикрирующая ткань комбинезонов» скрывали сейчас для «натовца» их государственную принадлежность. Но ситуация показалась Николаю несколько комичной — не будь на Владимире глухого шлема — словно два брата встретились. И хотя ироническая улыбка не могла быть никем замечена, Николай отвернулся, но послушать допрос все же остался.

— Badabera — today, USA — tomorrow! — Слегка ернически, но в то же время и явственно ощущающимся злорадством в голосе начал разговор Владимир. — Бадабера — сегодня, США — завтра! Ты понимаешь меня, «советник»? Сегодня мы тебя отпустим только для того, чтобы ты передал своему руководству, какое оно у тебя там, ЦРУ или Госдеп, мне безразлично! Всех пленных российских солдат и их афганских союзников мы ждем через месяц! Вот здесь! — Владимир показал на карте точку, на границе Афганистана и Пакистана. — И если этого не произойдет, ваше ЦРУ и прочая шваль в «Белом доме» об этом пожалеют! Это требование можешь передать дословно! Советуем также отозвать из региона всех своих «советников» в целях сохранения их жизни и здоровья! Это первое! Второе — прекратить финансовую и военную помощь моджахедом, в том числе поставку вооружений. Срок — еще месяц! Это пока все! Пусть потом не обижаются, когда в США поплывут гробы, а может быть и нечего будет в эти гробы укладывать! Как здесь! — Владимир повел рукой вокруг себя, обращая внимание на результаты «работы» «газонокосилок». — Нам известны все места дислокации ваших «доблестных» защитников «демократии» на прилегающих территориях! Выводы можете сделать сами на примере Бадаберы! Все понятно!