Пётр Моршанцев - Эхо вторжения

Запрос со «сфероида-матки» поступил на «Ретвизан» уже совсем недалеко от Тефии. Задумка с идентификационными кодами с пометкой «свой-чужой» сработала, что позволила флоту, по своему количественному составу, несколько превышавшему эскадру, от которой в свое время «корабль-матка-монитор» отбился, и теперь его капитан, наверное, вознамерился путем прямой связи выяснить, кто же, в конце концов, пожаловал на его давний призыв о помощи. В это время в командной рубке находился только командир «Ретвизана» и Николай Мордовцев. Не то, чтобы они предполагали такой вариант событий, но скафандры, положенные по боевой тревоге для экипажа линкора, своим обликом были почти напрямую «срисованы» с тех, в которых в свое время, прохажива-лись пришельцы по Ястребовску. И это обстоятельство позволило Николаю принять вызов без излишних опасений несвоевременного разоблачения обмана — флот уже вышел на запланированные для атаки позиции. Оттого врасплох этот вызов землян не застал, и когда на видеоэкране возникла почти знакомая рожа «диктатора», облик которого имели все его подданные, Николай с Луневым находились под колпаками шлемов, чем несколько скрывали свои истинные лица. Но долго такое везение продолжаться не могло. Николай подозревал, что немного замутненные для человеческого взгляда колпаки шлемов из-за устройства глаз пришельцев могли оказаться вполне прозрачными. И когда «дубль-диктатор» заговорил с ним на уже знакомом языке, спрашивая, кто же, наконец, прибыл к нему на помощь, Николай, прокаркав ответное приветствие, стараясь воспроизвести манеру разговора, почерпнутую у НАВИГАТОРА и соответствующего старому прототипу, одновременно включил сигнал начала атаки. Он не очень рассчитывал на более или менее достаточный выигрыш во времени, и на долгое время отвлечь командующего сфероидом от неожиданных насущных проблем, которые должны были за этим последовать, не надеялся.

И лавина десантников, уже и так в ожидании сидящих перед пока не активированными порталами, рванула в них почти с началом их работы. Несколько минут Николай все же выиграл, пока в сфероиде не поняли, что происходит что-то совсем не то, что они ожидали. Первую волну десантников, появившуюся из порталов они почти проворонили, приняв вначале за своих соратников, возжелавших встретиться со своими собратьями. Только необычность снаряжения и незнакомое оружие в руках «гостей» привело их радужные ожидания сначала в недоумение, затем привело их в понятное удивление и уже потом в неописуемую ярость, которой могло наполниться любое гуманоидное существо, когда его собираются уничтожить, да еще и попутно обмануть в своих истинных намерениях.

Десантники, не сговариваясь и даже не пытаясь вести каких либо душеспасительных бесед в первые же мгновения начали растекаться по коридорам сфероида, уничтожая на своем пути все живое и неживое, пытавшееся оказать малейшее сопротивление. Несколько «жучков-вирусов» были тотчас же внедрены в ближайшие приборы, тем самым, парализовав автоматизированную функцию компьютерной системы. Захваченный в первые секунды боя телепорт исторгал из своего дымчатого кокона, весьма приличных размеров, толпы десантников, устремившихся сюда с дюжины космических транспортов. Но успех оказался не таким убедительным, как могло показаться вначале. Землянам противостоял сейчас не компьютер, а живой противник, живой руководитель, очень быстро сообразивший, что одними лишь дежурными мерами ему с массой захватчиков не справиться. Уже где-то на третьей «палубе» сопротивление резко возросло и волна нападающих, неся огромные потери, почти остановилась.

На приемных ячейках «Нострадамуса» замигало сразу более сотни огоньков, и это число неумолимо увеличивалось, сигнализируя, что обладатели «браслетов», штурмующих сфероид превращаются в прах. Хорошо еще, что срабатывало по-следнее усовершенствование в настройке этих самых «браслетов», в аварийном ав-томатическом режиме отправляющие импульсы в накопительную систему генетического банка, передавая последнюю информацию о своих носителях. Это могло дать возможность, если какое-либо постороннее излучение не внесет в передачу непредвиденных искажений, позволить в последствии произвести «возрождение оригиналов».

Вероника Сенявина-Фаунковская в ужасе всплеснула руками. Менее экспансивная Айгуль Дымогарева лишь тяжело вздохнула. К таким потерям флот себя не то, чтобы не готовил, но по прогнозам общие потери должны были составить гораздо меньшую цифру. Не до конца еще было известно, будет ли возможность их в последствии восполнить.

Наступление на какое-то время остановилось, грозя обернуться гибельными последствиями, темпа терять было нельзя. И здесь сказалась выучка «пещерных людей», идущих вторым эшелоном. Генерал Ростовцев, за эти годы натренировавший несколько легионов «медведей», не растерялся и пустил их вперед, проводниками для остальной десантуры. Привыкшие ориентироваться в еще худших условиях чем, хотя и ставшие темными лабиринты сфероида, «пещерные медведи» в неприятном положении оказались даже более привычными, чем в пещерных катакомбах. И их атака оказалась весьма эффективной и решительно переломила паузу в бое.

Дымогарев раздавал команды по коммуникатору, пересыпая их бранью, соче-тающей все виды гуманоидов — «гомиков» и прочей живности в чудовищные гибриды, замешанные на насекомых, земноводных и глубоководной фауне. Что с одной стороны, как ни странно, подбадривало бойцов, и одновременно могло привести в недоумение, возможно включившихся в радиообмен, защитников сфероида, которые имели несчастье принять такую словесную какофонию за специально-кодированную речь, невозможную для расшифровки. Одновременно он со своими «преторианцами» перекрыл дорогу Марине и ее «амазонкам-пантерам», возможно и напрасно, проорав: «Бабы должны рожать воинов, а не гибнуть попусту! Вот когда надо будет ночной порой захватить какой-нибудь замок, вот тогда я вас позову!» И это оказалось оправданным, потому что в коридорах вдруг объявились какие-то монстры в виде приземистых бронированных «медуз-кракенов», скорее всего каких-то еще неизвестных боевых механизмов пришельцев, заливающих нападающих потоками радужного «пламени», слизывающих людей словно языком. Это было пострашнее привычных «черепах». Марине, попытавшейся возразить криком: «Я тебе этого не прощу!» Дымогарев в ответ гаркнул: «А меня не простит Командор, если вместо тебя ему придется довольствоваться твоей копией!» Хотя никаких различий между оригиналом и его дублем не существовало, в психологическом смысле такое опасение могло сыграть неприятную роль в мелких нюансах и так не простых, хотя и возвышенных, отношениях между Николаем и Мариной, и это несколько охладило ее боевой пыл. И такие опасения могли иметь место не только у Командора, а и у любого человека. До сих пор пока таких проблем не возникало, но, Дымогарев довольно хитро сыграл на слабой единственной струне, которая только и могла найтись у «железной пери».