Алексей Абабкин - Кибер-вампирша Селин (СИ)

Она больше не может кричать, и будто у нее нет тела.

Словно она - просто взгляд, направленный в центр темной пещеры.

На полу спиной к Селин сидит существо из прошлого, настоящий человек. Его тело дергается в странном ритме, похоже, он что-то делает со своей ногой. Раздается характерный визг пилы и еще... Хрип или...

Точно режут по живому. Будто пила сама живая. Незнакомец кричит, пытаясь превозмочь боль - словно сама пещера заполнена не воздухом, а страданием.

Из ноги течет кровь, она струится вниз по рукам и пиле. Она поразительно густая, наполовину запекшаяся. Кровь вскипает, когда соприкасается с лезвием. Хрипит и шипит. Словно пытается сказать...

Струйки крови, подобно маленьким змеям, сползают вниз. Проникают в трещины ненасытной земли. Селин начинает различать слова, что шепчет кипящая кровь.

- Суть страдания... Суть страдания...

Вот пила добирается до кости. Раздаются странные звуки, которых не должно быть. Вероятно, должен слышаться характерный хруст, скрежет зазубренного металлического лезвия по кости. Но звучит другое - похожее на рычание зверя. Отчаянный рык хищника, загнанного, которому нечего терять. Он дорого отдаст свою жизнь.

Наконец, ей удается изменить угол зрения - теперь Селин смотрит на человека из прошлого сбоку. И он кажется знакомым.

Становится ясно - существо из прошлого не отпиливает ногу, а старается сделать с ней что-то другое.

Присмотревшись, Селин замечает, как человек пытается отделить от ноги наросты. Нечто, появляющееся из самой кости, обнаженной и заливаемой кровью.

Нет, это не костяные наросты, а странные... пластины.

Вот он отрезает очередную пластину. На том месте, откуда она извлечена, остается кровоточащее углубление. Кровь, пузырясь и скатываясь вниз, вновь шепчет о страдании:

- Глубже понять... Суть страдания...

Человек из прошлого вертит в руках пластину, пытаясь осознать то, что постоянно ускользает. Затем с раздражением швыряет пластину. Она падает прямо перед взглядом Селин.

У нее получается сконцентрироваться на пластине, и постепенно приходит понимание.

Это не кость, а, скорее, пластик. Есть и металлические фрагменты, даже провода.

Внезапно пластинка резво переворачивается и встает на едва заметные ножки. Шевелит усиками-проводками, ощупывая пространство, а затем резко срывается с места. Перебирая ножками и петляя, добегает до темного угла пещеры. Скрывается в нем. Из угла доносятся странные шорохи, там явно что-то происходит. Тьма не дает разглядеть угол.

Селин вновь смотрит на человека. На его ногу. Кость. Прямо в то место, где должно находиться кровоточащее углубление, след от удаленного импланта.

Но углубления уже нет!

На его месте появилась новая пластина. Человек мотает головой из стороны в сторону, протестуя и не соглашаясь с происходящим. Похоже, он пропустил момент, когда на месте старого появился новый имплант.

Импланты вырастают прямо из кости, а не внедряются в нее снаружи!

Человек из прошлого вновь принимается за дело. В сотый или тысячный раз берет визжащую пилу и пытается отделить имплант. Вновь и вновь повторяет отработанные движения, словно робот, выполняющий определенную функцию.

Селин хочет помочь ему. Но как это сделать? Сейчас она просто взгляд. Тот, кто не может закрыть глаза, потому что это не в его власти. Это данность, а не выбор.

Селин пытается докричаться до человека. Она срывает голос, не издавая ни звука. Приходится смотреть на происходящее. На эту бессмысленную возню с пузырящейся кровью и визгом металла. С оживающими имплантами, которые убегают в темный угол, чтобы устроить там собственную возню.

Становится ясно, что человеку нельзя помочь - такова данность сна. Каждое действие, имеющее цель, отдается эхом, приходящим из темного угла - импланты, каркас человека без души, чутко реагируют на каждое движение.

Селин начинает понимать... Этот мир пропитан ядом энтропии.

Отрава в желаниях, причинах и целях. В познании. В каждом действии... Яд энтропии везде. Это фундаментальная неисправимая порочность. Вездесущий многоликий голод.

Селин получает возможность двигаться - она медленно обходит человека сбоку...

И внезапно проваливается в следующий сон.

Древние зверолюди собрались вокруг костра. Пламя отражается в больших черных глазах лани, убитой этими хищниками на охоте. Она лежит у костра в центре круга, образованного охотниками.

Еще не люди, но уже не только звери.

Они носят одежду, но она из шкур животных. Воздух пещеры сотрясают резкие звуки, вырывающиеся из глотки охотника. Он старается имитировать рык саблезубого тигра, подражать его ярости и бесстрашию, неукротимой жизненной силе.

Внутрь круга входит вождь племени, шрамированный и покрытый грубыми татуировками. Самый умелый охотник. Он носит на шее ожерелье из когтей убитого им тигра. И вот он, одетый в шкуру своей предыдущей жертвы, подходит к лани.

Чтобы расчленить ее тело и накормить ею племя. Чтобы оставить от жертвы только белые косточки, которыми будут играть "дети". Играть и учиться жестокости, впитывать такую жизнь, учиться воспроизводить ее. Но где же они?

Они жмутся друг к другу - дрожат и боятся, сидя в дальнем углу пещеры, изредка поглядывая внутрь круга. Они боятся теней, кривляющихся в диких плясках на стенах. Они страшатся силы большого вождя, подчинившего племя, убившего огромного клыкастого бабая и поглотившего силу дикого зверя.

Им немного жаль эту лань... у нее такие большие и красивые глаза... Но они не смеют показать жалость. Обнаружить свою слабость.

Охотники бьют в барабаны и кривляются в дьявольских плясках, исполняя ритуалы предков.

Костяной нож вонзается в тело лани, прямо шею. Бардовая кровь заливает песок. Губы лани шевелятся в такт движениям руки, сжимающей нож. Они... будто шепчут что-то.

- Суть страдания, суть страдания...

Вождь ставит колено на грудь жертвы, и она словно выдыхает, на ее больших черных глазах проступает прозрачная жидкость... Вождь на мгновенье останавливается и слизывает кровь со своей руки... ритм барабанов становится быстрее и быстрее.

Затем резким рывком Селин погружается в следующий сон.

Егеря ушли. Посередине комнаты в луже крови лежит Мирче. На его груди кровавый след, оставленный армейским ботинком.

К нему подбегает Драгош:

- Животные... животные!

- Тише, - шепчет осторожно приближающийся Михал, - так мы не поможем.

Драгош опускается на колени возле тела убитого.

- Слишком поздно, - говорит он дрожащим голосом.

Его дыхание становится тяжелее. Ладони сжимаются в кулаки. В бездонных, почти черных глазах вспыхивают блестящие алмазные искры...

- Мы можем только отомстить,- говорит он глухим и будто чужим голосом.